Пророчица
Шрифт:
Мое проклятие. Его проклятие. Не наше…
— Я не думала, что это имеет значение, — прошептала и почувствовала, как предательски дрожит голос. — Я была свободна, и он тоже.
Ответом мне была тишина — колючая, беспощадная. Минуты тянулись медленно, словно их специально оттягивал невидимый мучитель, чтобы поизгаляться подольше.
— Ты был с Ларой, вспомни. Мы не… То есть, у нас…
Молчание.
— Влад, скажи что-нибудь!
Мне не нужно было слышать — я знала, что он скажет.
— Уходи.
Воздух со
Неудобное платье. И туфли.
Нужно сказать Глебу, Влад теперь обозлится…
Я вышла и аккуратно закрыла за собой дверь. Пройдя несколько метров по коридору, открыла дверь своей комнаты и буквально ввалилась внутрь. Только здесь позволила себе заплакать. Думала, буду рыдать до утра, но слезы как-то быстро кончились, так и не успев начаться.
Взяв пульт с журнального столика, включила телевизор. Грациозная брюнетка танцевала фламенко, бросая полные огня взгляды в камеру. За окном медленно разливался рассвет.
Когда уже совсем посветлело, я поняла, что сижу, крепко стиснув подаренный Владом амулет.
Глава 29. А ты сможешь?
Я проспала до вечера. Проснулась, когда уже стемнело. Свет фонарей на подъездной дороге вливался в окно рассеянным потоком, рисуя на стене замысловатые узоры тенями присобранных штор.
Вставать совершенно не хотелось, как, впрочем, и двигаться. Я лежала и смотрела в одну точку, думая о том, что произошло накануне. В груди неистерпимо ныло, словно там образовалась дыра. Наверное, так и было, как бы банально это не звучало.
Я нехотя поднялась, прошлась по комнате, поежилась от пронизывающего холода, идущего изнутри. Отодвинула занавески.
Пошел снег. Первый снег в этом году рано — в октябре. Спускался медленно, словно в одном из стеклянных шаров, которые нравились мне в детстве.
Совята на подоконнике смотрели осуждающе. Я прищурилась и показала одному язык.
На прикроватной тумбочке завибрировал телефон, наполняя пространство зудящими звуками, и я вздрогнула. Мир вокруг вмиг перестал быть безопасным. Неужели уверенность в завтрашнем дне держалась только на том, что меня защищает Влад? Нет, нужно определенно что-то делать: и с самооценкой, и с приоритетами. Как вариант — завязать с мужчинами и записаться на карате.
— Слушаю, — вяло произнесла я.
— Ты где? — спросил Глеб. — У нас тут сейшн намечается на гаражах. Приедешь или у тебя… другие планы?
— Приеду, — после секундного размышления ответила я.
Нужно рассказать, чтобы он был готов. Влад наверняка не упустит возможности уколоть Глеба, а мне бы не хотелось. Это только между нами, и незачем вмешивать в дела проклятия посторонних.
От этого было еще больнее. Я могла бы спорить с Владом, бросаться колкостями, если бы та ночь для меня ничего не значила. Но она значила, вот в чем все дело. Я ни в коем случае не рассматривала нас с Глебом, как пару. Никогда. Но после той ночи мы стали ближе, и это факт. Именно тогда в нем случился тот слом, и он превратился из Глеба затворника в Глеба моего лучшего друга.
И я не прощу себе, если из-за меня Влад будет мстить ему.
Внизу было шумно — атли почти в полном составе собрались в гостиной. Кто-то шутил, кто-то смеялся. Кирилл разговаривал с Олей, усиленно жестикулируя. Стараясь не привлекать внимания, я тихо спустилась по лестнице и робко поздоровалась. Поймала взгляд Влада — безразличный и прямой. Он скользнул по мне и тут же переместился на Маргариту. Влад тепло улыбнулся сестре и продолжил диалог.
Все, как обычно. Ничего не изменилось.
Почему же мне так больно, будто только что дали под дых?
Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, направилась к двери, но меня остановил колючий голос:
— Уходишь?
Мне почудилось, или в простом слове проклюнулся глубокий подтекст. Обернулась. Зеленые глаза смотрели так же бесстрастно и холодно.
— Да, — ответила. — Погуляю.
— Все же не стоит ходить одной по ночам, Полина.
— Я буду не одна. — Замолчала, а потом зачем-то добавила: — С Глебом.
Иногда хотелось вырвать собственный язык, потому что он жил, казалось, своей жизнью и никак не хотел подчиняться мозгу. Выйти на улицу и биться головой о стену. Ну зачем я провоцирую Влада?
На красивом лице не отразилось никаких эмоций. Он сухо кивнул и вновь отвернулся.
Выйдя за дверь, я сжала кулаки и отругала себя за глупость. Снег падал на темный влажный асфальт и тут же таял, превращаясь в противную жижу. Идти по ней было неприятно, ноги разъезжались, и я старалась ступать осторожнее. Глеб небось еще и на мотоцикле. Как домой возвращаться будем — ума не приложу!
Полупустая маршрутка окутала уютом, в наушниках заунывно пел Клаус Майне, а мне хотелось плакать. Едва сдерживая слезы, я смотрела в окно на мелькающие фонари, лесополосы и несущиеся навстречу автомобили.
Уехать бы далеко. Хоть бы путь до Липецка никогда не заканчивался! В дороге я как бы между прошлым, полным надежд, и будущим, маячившим на горизонте жестокой правдой.
Надоело!
Я подняла воротник и закрыла глаза, полностью погружаясь в чарующий перебор гитарных струн и приятный вокал. Осторожно стерла одинокую слезинку со щеки. Вспомнила прошедший день — прикосновения, поцелуи, ласки. Зачем он был?
На гаражах мозг взорвала музыка, громкие разговоры и хохот. Люди приехали оторваться, повеселиться от души. Сотня неформатно одетых людей, пиво, рев мотоциклов.