Пророк поневоле
Шрифт:
– Где ты их находишь?
– Это не я нахожу, это мы находим , так сказать по-взаимности.
– Местные не возражают?
– спросил я и осекся, сообразив, что задал глупый вопрос. Вспомнилась Анька-Аньпель. « Сильный, высокий сын». Здесь тоже не помешает высокий и сильный отпрыск.
Ночью хлынул ливень и полоскал до утра. Вода в реке замутилась и надулась .
Я мрачнел, понимая, что этим не кончится и придется оставаться еще на день. Ждан опять исчез, а мы с Алешкой пошли на торг. Здесь доминировал бартер. Изумили сногсшибательные цены, заламываемые ушлыми торговцами. Особенно ценились железо и соль. Я усмехнулся,
Алешке я купил меда по запредельным ценам, расплатившись серебром. Иную валюту светить не следовало, обойдется себе дороже. И цена на воск тоже впечатляла. А парафин здесь рядом, всего в сорока километрах. Всего – то докопаться до отличной нефти правда по вертикали глубиной в километр с гаком.
Богатейший край, а ведь никогда не жил богато, ни в какое время, ни при какой власти. Заколдованный круг. Дремучая страна. Даже из моих весьма полезных артефактов никто не удосужился хотя бы попытаться извлечь практическую пользу. Всех интересовало, как обустроить их бардак.
И все же это время нравилось мне больше, чем свое. Главное - оно было честней. И подлость верхов была предсказуемее и обособленная позиция церкви имела глубокий смысл. Господин чистоган еще не захватил господствующих высот и не стал целью и смыслом жизни, как у нас.
Появился Ждан и мы принялись усердно добивать бочонок. За два года общения оруженосец почерпнул от меня много чего, к примеру изучил глубины многоэтажного мата, в совершенстве овладел исполнением хитов «Ой, мороз, мороз» и «По Дону гуляет». Не надо думать, что здесь в подпитии народ не любил попеть, но аранжировки были какими-то заунывно-однообразными и в лучшем случае под гусли с бубном.
Сейчас мы с Жданом вдохновенно выводили про мороз , пугая многочисленных собак и туземцев. Алешка подхватывал чистым дискантом.
– А что, брат Ждан?
– задал я давно вертевшийся на языке вопрос, - как дальше жить думаешь? Там , на Руси нас уже давно ждут в виде растопки для костра, а в Орде даже записаны в покойники.
– А по мне, то я бы где-нибудь в Неаполе помахался, нравилось мне там. И все там ясно. Как ты говоришь: « Ты товар - тебе деньги» и наоборот. Опять же к Любаше тянуло.
– Сейчас не тянет?
– Оно бы все ничего, но как вспомню свою флорентийку - мороз по коже. Так спину царапала - по неделям не заживало.
– Это понятно. А вот почему ты не спрашиваешь, куда я тебя волоку? Может прямиком в ад.
– Ада я не заслужил, нешто не понимаю? Опять же кажись во Фрайбурге в самой большой церкви с цветными стекляшками поставил я самую большую свечу нам во здравие.
– Думаешь поможет? Кирха-то католическая.
– А как же! Ведь воск каких денег стоит!
– Резонно. Но ты не ответил.
– Понимаешь, - неохотно выдавил Ждан, - я ведь зрю, что ты, Олег, не от мира сего. Опять же вернулись в эти края дикие не репой торговать. Стало быть, где-то здесь живут такие же люди, как ты. Вот и посмотрю.
– Не испугаешься?
– Чего бояться, когда дважды уже хоронили. Да и хочется посмотреть на страну
– Спасибо, Ждан. Если бы ты знал, как ты прав. А сюда мы еще вернемся, обещаю. Надо кой-кому рога-то пообломать. Только за оружием сходим, с нашим здесь помереть - раз плюнуть. Заодно посмотришь, чем слабые людишки зад подтирают. Наливай, что ли!
Жадно прислушивающийся к разговору Алешка спросил:
– А я? Меня куды?
– А ты, - засмеялся я, - поедешь со мной в чудную страну, где по небу летают железные повозки, где чистая вода и чистый снег - редкость и где за ношение простого поясного ножа заковывают в железа .
– Значит в преисподнюю.
– Боишься?
– С тобой нет. Я видел , как ты на корабле срубил главаря, а он был на голову выше тебя.
Главные вопросы были выяснены и ранним утром мы отчалили от гостеприимного места под косым парусом. Сильное течение било в корму и последние двести километров до «каменной» речки были пройдены за сутки.
– Правь прямо в устье, - приказал я.
Продернув лодку метров на сто вверх по речке, мы завалили ее хворостом.
– Куда дальше?
– спросил Ждан, озираясь.
– Отдыхаем до вечера. Всем готовиться к пешему переходу. С собой брать полные доспехи, припасы и оружие. Что не сможем унести на себе, оставим в лодке.
Я и сам не знал, куда мы выйдем и в какое время. Вполне могло занести к неандертальцам или в дальнее грядущее. Будем готовиться к любой пакости.
Мужчины разожгли костер, повесили котел на таган. Алешка побежал к быстрине подловить рыбы. Я выбивал кинжалом в плите песчаника глубокое отверстие, затем вбил в него деревяшку, к которой привязал веревку. Второй конец веревки был протянут к самому урезу воды и завязан большим узлом. Теперь точная мерка уровня воды была в моих руках. Вода после ливня несколько поднялась, но быстро сходила. Небо опять прояснилось и открылась зубчатая гряда Приполярного Урала. Ледники почти растаяли и обнажились вечно засыпанные снегом темные перевалы.
Время тянулось как резина. Наконец солнце зашло за лесистый мыс, чтобы через час -полтора выскочить с его другой стороны.
– Собираемся, - сказал я.
Все лишнее уже было собрано и убрано в лодку. В полном вооружении мы стояли рядом с входом в пещерку и я внимательно следил за солнечными зайчиками, отражавшимися от воды и подкрадывающимися к темному зеву грота. Наконец солнце довернуло еще на градус, еще на один. Сердце колотилось, как паровой молот, по лицу ручьями тек пот. Ждан с беспокойством посматривал на меня. Еще чуток и луч впорхнул в темноту, осветив пещерку не хуже прожектора. Уловив знакомое дрожание, я крикнул:
– Пора!
Мы дружно перекрестились и вплотную друг к другу гуськом начали протискиваться в тесный проем, цепляясь за стены арбалетами и копьями.
Глава двенадцатая
Мишка Хатанзейский оттолкнул лодку от берега и завел мотор. Он высадил бывшего свояка Олега на берег, недоумевая, какого черта тому понадобилось порыбачить в столь неуловистом месте. Вот подальше от берега действительно была глубокая зимовальная яма и Мишка не удержался от соблазна потаскать на ней блесну «большую ложку».