Пророк поневоле
Шрифт:
– Наконечники костяные, - заорал Ждан, подтаскивая поближе связку сулиц. Я выцеливал стрелка в чаще. Выстрел. Грохот прокатился в тишине и всплыло густое облако порохового дыма. Алешка дважды выстрелил в ту же сторону и в это время с другой стороны речки по мелководью на нас ринулся с десяток местных индейцев.
Странное чувство пронзило меня. Нет, не страх. Страху я натерпелся в первых боях, особенно на Корсике и в Сицилии тоже потрясся. Это потом, после схваток грудь в грудь, когда жизнь в прямом смысле находится на острие секиры, страх сменился злобой и расчетом.
А сейчас я ощутил далеко не страх, а ошеломляющее чувство охотника, когда все живое -просто добыча, с которой ты можешь сделать , что хочешь. И именно сейчас я понял, чего я, собственно стою, как человек и где мое место.
И. уже со злым весельем, я, крикнув Алешке:
– Бей, что справа, - выпустил из арбалета болт и вскинул рондель. На нас выскочило шесть человек. Трое лежали на мелководье. В двух из них торчали сулицы.
Сзади щелкнула тетива Алешки и раздался вскрик. На меня летел здоровенный мужичина, замахиваясь дубиной с оковкой. Заученно я отклонил богатырский удар вершиной секиры и, когда вожака полуразвернуло по инерции, через руку разрубил его почти до пояса. Обратным ходом секиры, окованной задней частью ткнул в подвздошье тому, что был справа, услышав, как затрещали ребра и , прикрывшись щитом, подрубил третьему ногу под колено.
Все. Великая битва закончилась. Еще двое воинов явно из молодняка , со страхом поглядывая на мою сплошь залитую кровью фигуру, драпали во все лопатки.
– Эх, атаман, даже помахаться не дал, - усмехался Ждан, вытирая меч об одежду убитого чудинца. – А Алешка молодец, завалил лучника.
Кристально чистая вода замутилась потоками крови. Ждан, пройдя к трем раненым, сказал :
– Один готов, а двое не жильцы, - после чего дважды ткнул мечом.
– Вот доходяги, - балагурил он, - даже взять с них нечего.
Я повернулся к Алешке и только тут заметил, что он зажимает рану на незащищенной части предплечья. Это крайне обеспокоило нас , ведь дикари нередко смазывали костяные наконечники рыбьим ядом.
– Наконечник железный, - удивился Ждан, рассматривая рану.
– Кость не задета, считай повезло.
– Ждан, займись раной, а ты, Алексей сразу посмотри, что из оружия можно прибрать. Потом отчистишь все доспехи.
Надо было отвлечь парнишку от ненужных рефлексий. Сам я пошел осматривать позиции лучников. Одного убил Алешка, а где еще парочка?
Один лучник лежал, обливаясь кровью. Аркебузная двухсантиметровая пуля вырвала ему почти все горло. Рядом валялся лук ,тул со стрелами с костяными наконечниками. Примятая трава подсказывала, что третий стрелок тоже ринулся в атаку, но увидев ход боя, понял, что орешек оказался слишком твердым для их зубов и подался в бега. Кстати зубы у этих ребят были как в рекламе про «Блендамед».
Алешка собирал оружие с убитых и старался не подходить к трупу вожака, раскроенного, как на бойне.
– Ребята, а ведь волок-то недалеко, -сказал я.- Недаром
– Щиплют никак купчишек ,- добавил Ждан.- Надо бы их стан поискать, подхарчимся.
Стан нашелся недалеко, всего-то в десятке километров вверх по речке. Мы не стали к нему подкрадываться, понимая, что лесовики давно засекли нас по шуму. Бивак пустовал.
– Угры ушли двумя отрядами. Один - по воде вниз, а второй - вверх к волокам,- пробежав по следам, доложил воин.
– Сколько их было?
– Дюжина досталась нам, а вот иных будет поболе.
Ночь мы провели на вражеском становище. Мы со Жданом дежурили посменно, парнишку пожалели. Опять же ранение, хотя и неопасное. Раной Алешка очень гордился. Еще бы, она приравнивала его к взрослым воинам.
После боя я извлек из запасов настоящий генуэзский горжет и повесил на шею парня.
– Заслужил. Носи.
Счастью не было предела. Разбирали ход схватки. Ждан был доволен моими действиями.
– Мне нечему тебя больше учить. Конечно, махать мечом, как лягушатники, ты не будешь, но супротив ронделя выстоит далеко не каждый. Это от кого ты подсмотрел удар на обратном ходу?
– Говен.
– Да, тот знатный рубака. Жаль, что остался в Генуе.
– Что ему здесь делать, - возразил я, - его же свои и продали.
– А я вот какой оберег с чухни снял, - вмешался Алешка. Он показал кусочек обмятого желтого металла на веревочке.
– Никак золото? – изумился Ждан.
– Оно самое, весом не менее гривны будет. Воин –то не из простых. Значит , пришли вои по добычу из-за Камня.
Сейчас я внимательно оглядывал окрестности, в очередной раз досадуя на отсутствие часов. Прошло ли летнее солнцестояние или нет? Судя по завязям брусники, сейчас наверно начало июля.
Еще день пути по вихляющейся речушке и она резко повернула на север, как и говорил чудин. И сразу в глаза бросились многочисленные следы людей, животных и судов - мы вышли на рубеж волоковой системы Вычегда-Печора через реку Нем до притоков Мылвы.
– Где угры?
– спросил я.
– Идут вослед, как волки по добычу.
– Давно ушел караван?
– День-два.
Мы прибавили ходу. Чувство опасности подавило накопившуюся усталость.
Еще одна ночевка. Огня не разводили. Я хвалил запасливого Ждана. Конечно пришлось поупираться, проталкивая лодку на мелководьях, но оно того стоило - проблем с припасами у нас не было.
В свободное время Алешка увлеченно ловил хариусов на мушку с леской из конского волоса . Что может быть вкусней зажаренной на маслице свежей белорыбицы?
К середине следующего дня открылась небольшая излучина и начался тот самый волок.
Ждан сказал:
– Вот здесь они и нападут.
Бросив лодку и вооружившись, мы бросились в погоню. Аркебузу я оставил, в мобильном бою она бы только помешала. Через час хорошего хода мы услышали шум боя.
Угры рассчитали все правильно и напали на купцов, когда они продергивали вперед последнюю плоскодонку.