Прорывая мрак времен

Ермакова Александра Сергеевна

— А в лесу?..

— У меня чутьё, — как бы оправдываясь, объясняет ведьма. — Оно вело, говоря, что отсюда придёт помощь…

— Интуиция, что ли? — оторопев, хмурится Варгр. — Она у тебя громко говорящая?

— Слушай, — недобро шипит Катя, — я же не обсуждаю твои фриковские замашки, носиться по лесу голышом и оборачиваться чудовищем…

— Ч-ш-ш, дикая кошка, — не сдерживает улыбки Бъёрн. С восхищением глядит в изумрудные глаза с продолговатым зрачком. Они само совершенство. — Я поинтересовался, а не осудил.

Катя меняет гнев на милость, понимающе

кивает:

— Если выполняю советы «громко говорящей» интуиции, всё заканчивается, как сказала, — разъясняет заметно нервничая. — Тебе бы разок пережить её «совет», так бы весело уже об этом не рассуждал.

Ну вот, обидел — зацепил за живое. Варгр щурится:

— Больно? — предполагает несмело. Катя продолжает недовольно пыхтеть, но удостаивает ещё одним лёгким кивком. Желание пожалеть и защитить вспыхивает как огонёк. — Бъёрн взъерошивает волосы: — Никогда о таком не слышал…

— А я вот над существованием оборотней как-то не задумывалась. — Надевает второй сапог и морщит нос, сражаясь с молнией. — Странно, ведь объездила добрую половину мира, а подобных тебе не встречала.

— Много путешествуешь?

Катя заминается, нервно теребя «собачку»:

— Ты задаешь много вопросов, — бегунок всё никак не поддаётся.

— Шутишь? — Бъёрн машинально вскакивает и без задней мысли приближается — дикая кошка замирает, испуганно вскинув глаза. Даже дышать перестаёт. Вот же дерьмо! Что такого страшного? Неужели так пугана? — Я, таких, как ты, тоже не встречал, — Варгр придаёт тембру нежности, чуткости. — Хочу узнать больше. А то, что ты со мной творила, вообще неприлично… — пытает пошутить, но выходит коряво. Ведьминский взгляд становится колючим, интонация голоса язвительная:

— Всё больше убеждаюсь, что стоило тебя оставить мёртвым.

— Не смогла бы, — безапелляционно заявляет Варгр и приседает на корточки. Кладёт её ногу к себе на колено и неспешно тянет бегунок. Молния послушно вжикает… Рука останавливается на уровне коленки, так и норовя продолжить путешествие. Стройные, но мускулистые… Интересно, когда обвиваются вокруг…

— Думаешь, хорошо меня знаешь? — нежный шёпот обламывает крылья чувственного полета грёз.

— Нет, глаза выдают, — смягчается Варгр, но тяга к изучению ведьмы усиливается. Прикоснуться бы к зардевшей щеке, вздёрнутому носу, чувственных губ. Сердце неистово выпрыгивает из груди. Воздуха не хватает, близость Кати творит немыслимое. — Не переживай, — хрипловато усмехается Бъёрн. — Я ведь тоже все эти дни сам не свой. Ты сидишь в голове, а выкинуть не могу. Не ем, не сплю…

— Бедный, — театрально качает головой Катя. Убирает ногу с колена. — Что, одеяло некому подоткнуть? — Вызывающе задранный подбородок открывает чудесную шею. Такую хрупкую, с нежной кожей, пульсирующей жилкой… Схватить и надавить разок. Да посильнее. Мир садофантазий меркнет — грёзы разрушает приторный голос ведьмы: — А как же альва?

Варгр рассеянно встряхивает головой:

— Какая альва? — Выглядит придурком, спору нет, но… словно кувалдой по башке проходятся, и случается переворот.

— Подкидыш! — разжёвывает как для тугодума

дикая кошка. Нетерпеливо закатывает глаза: — Твоя собеседница, — Варгр замирает. Фу-ты, ведьма говорит о Нол? На лице Кати застывает гримаса поддельного сочувствия. — О, прости! — лживо извиняется сахарным тоном. Варгр недобро щурится, то и дело, поглядывая на манящее горло. Открытое, беззащитное, манящее… В воображении мелькают ещё более красочные картинки расправы над ведьмой. Руки нестерпимо чешутся придушить. Из потока возбуждающих мыслей вырывает издевательский голос: — Ой, ты, наверное, запутался в бабах. В общем та, которая с тобой в кафе сидела. Такая тощая, с большими глазищами…

— Я знаю, с кем был в кафе! — с рыком вскакивает Варгр — Катя испуганно отшатывается:

— Ну, тогда в чём дело? — надламывается фраза. Ведьма снова облизывает губы: — Она же вылитая альва…

Варгр глубоко втягивает воздух — в груди нестерпимо щемит. Глупая шутка? Хотя с чего стерве шутить? Дьявольски неприятно, когда в собственную недалёкость тыкают посторонние. Особенно такие… Вопросов уйма, но ни одного мало-мальски сформулированного. Только сегодня рассуждал на тему принадлежности Нол к расе альв. Совпадение ли?

— Нет, я видел, что она как две капли. Но…

— Не знал? — чуть наморщенный нос Кати выдаёт брезгливое не то сочувствие, не то насмешку… Пара секунд, и на лице явственно читается: ну и дурак! Обидно, досадно… Варгр с великим трудом подавляет желание свернуть хрупкую шею, хотя мысленно, уже пальцами примеряется к незащищённому участку, поддерживающем голову ведьмы. Катя деланно недоумевает: — Ты же оборотень! Или нюх потерял?

Варгр протяжно выдыхает, стискивая кулаки до хруста:

— Сказать честно, сравнивал Нойли именно с альвой, — нарушает молчание, как можно спокойнее, но голос предательски вибрирует от ярости. — Но у неё нет другой ауры! Не идёт посторонних запахов, она — женщина.

— Я разве сказала, что она — мужчина? — Катя притворно распахивает ещё шире и без того огромные глаза. — Хотя, если ты всех женщин на нюх берёшь, — опять кривится: — Осторожно, так можно и промахнуться. В наше-то время геев и лесбиянок… Запахи так перемешиваются. — О, как же хочется убить дрянь, а потом убедить присяжных, что спасал её грешную душу! Варгр сжимает челюсть до скрипа зубов — скулы ноют от напряжения. Наглость и дерзость с Катиного лица как рукой снимает: — Думаю, девица обладает способностями, притягивающими мужиков, словно мух гов… В общем, не знаю, — отмахивается, — дело-то не моё. Посчитаешь нужным, выяснишь.

— У Ингерера, — бурчит Варгр под нос, хотя не собирался в голос. Пелена затмения сползает. То, что раньше казалось неясным и размытым — обретает чёткие краски и границы. Мелькают обрывочные воспоминания. Нойли! Его смиренное желание на ней жениться! Быть рядом… Бъёрн гневно встряхивает головой, прогоняя образы. Всё потом! — Её отец, всегда говорил, что мать умерла. Ты уверена?

— Слушай, — перестаёт ёрничать Катя, — не порть о себе первое впечатление. В лесу ты не казался таким глупым. Да и прыти было поменьше…