Шрифт:
1
В саду под тенью яблони сидел старик. На вид ему было лет под восемьдесят. Его длинные седые волосы, спадая на плечи, четко просматривались в тени дерева. Одет он был в темную клетчатую рубашку и темные полотняные брюки. Чуть ссутулившись, он сидел на скамейке за столом, врытым в землю, на котором была горка яблок, что он перебирал. Мятые, откладывал в сторону, а чистые, без вмятин складывал в корзину, стоящую на земле, справа от него.
Солнце еще не поднялось в зенит, но воздух уже с утра прогрелся, и день обещал быть жарким. Тень яблони уберегала его
Если бы кто стоял рядом с ним, то мог услышать странный разговор. Старик разговаривал, и было не понятно, то ли сам с собой, то ли с невидимым собеседником. Говорил он тихо, размеренно.
— Устал я. Что мне здесь делать? Общение с людьми уходит. Они другие и я другой. Может быть, я им и нужен, но мне уже стало скучно, от однообразия, хотя радоваться жизни не перестал. Хочу просто жить. Сила, дарованная мне, уже не приносит радости от результата. Устал я раздвигать горизонты прошлого и будущего, где вижу так много. Я же не сотру свою память. Давно несу по жизни видения чужих жизней.
Замолчал, как будто слушал ответ, а затем продолжил:
— Можно еще раз попробовать, вдруг согласиться, хотя вряд ли. Но сделать еще одну попытку можно. Приедет, посмотрю, поговорю. Приедет, приедет, — покачал он головой в знак утверждения, — а что еще остается делать.
Снова молчание.
— Времена меняются, быстрее, чем иногда видишь. Меняются взгляды, манеры, сам образ жизни. Не вписываюсь я в него, да и не хочу. Доброта еще приветствуется, но не в почете, — он ухмыльнулся, — скоро будет сродни сумашествию. Люди не стали хуже, сменилась эпоха, и они меняют взгляды на жизнь, на ее ценности.
Пауза.
— Я думаю, надо смещать внимание туда, где потребность в знаниях больше, где люди живут, отвыкнув от спокойствия, все время торопясь. Они разучились созерцать. Да и как они это могут сделать в вечном движении, а здесь все затухает. Надо помочь увидеть себя, а это надо делать в крупных городах.
Молчание, которое он не прерывал, затянулось.
— Может быть выбор верный, не мне судить, но надо бы поговорить, чтобы оценить и создать ситуацию, когда он будет перед выбором, чтобы свернул на круг цепочки событий, пройдя который, вернется к началу точки отсчета, но в ином состоянии. Пока идет по кругу, ситуации надо менять, постоянно ставя перед выбором, только тогда его позиция будет крепкой в своих убеждениях. А если вдруг сойдет с круга, то оставить его в покое и прорабатывать другие варианты. Мы люди, и порой наши поступки не предсказуемы, а вмешиваться, принуждать, только испортить будущее человека. Надо давать ему свободу выбора. Подсказать можно, принуждать, нет.
Молчание.
— Все должно быть добровольно. Свобода выбора, одно из немногих, что еще пытается добиться человек.
Молчание.
— Я думаю, что определюсь, как дальше жить. Если он будет достоин и согласится, то ее надо освободить от той ноши, что она несет по жизни, не зная сама. Тем, кто будет на его пути, надо будет подсказывать, чтобы не мешали. Но выбирать ему, но
Он снова замолчал и продолжал перебирать яблоки. Его руки сортировали как бы сами собой, но мыслями он был в другом месте.
— Говоря театральным языком, сценарий написан, действующие лица понятны, актеры подобраны, остается сыграть пьесу, — сказал он сам себе, и поднялся. На его лице была грустная улыбка, в глазах затаилось время и знания, которые он хранил в себе. Он знал о жизни больше, чем многие поколения вместе взятые.
Старик пошел в дом, который встретил его тишиной. Он подошел к дивану, сел и закрыл глаза, и словно погрузился в глубокий сон. Перед ним стали прокручиваться кадры, которые он видел как в кино, и в котором он был и сценаристом, и режиссером. Но актеры не знали еще о своих ролях, и что будут играть по сценарию, который не читали, да и не прочитают.
Молодая женщина, лет тридцати с блеском в глазах, рассказывала другой, более взрослой, на которую была похожа:
— Мне сделал предложение Евгений.
— Это хорошо. Ты уже не маленькая и время выходить замуж.
— Не маленькая, — вздохнула молодая, — но вот нет полета к нему.
— А не надо никуда лететь, надо жить. Рожать детей, наслаждаться дарованной тебе жизнью, радоваться простому семейному очагу. Что тебе надо?
— Не знаю.
— Любви ждешь? Есть в мире любовь, но не до всех она доходит, а некоторые ее и не видят. Постоит она рядом и, вздохнув, уходит.
— Ну, ты наговоришь. Хочется, конечно, любви.
— Он тебе нравиться?
— В общем, да. С ним спокойно.
— Тогда не забивай себе голову глупостями.
— Поеду-ка я к деду. Что он скажет.
Старшая насторожилась:
— А надо ли? Ты же знаешь, что это может оказаться не лучшим советом, а в прочем, решай сама, как сердце подскажет, но не старайся заглядывать за горизонт.
— Я не буду спрашивать его прямо. Я как бы между прочим, как бы поразмышлять.
— Нашла кого обманывать! Он тебя насквозь видит, а ты как бы поразмышлять.
— Ну, все равно, может быть, и говорить ничего не буду. У меня скоро отпуск, вот и поеду к нему.
— Поступай, как решишь, а вот навестить его просто так, надо. Здесь я с тобой согласна.
— Тогда я с ответом подожду. Скажу, что дам его после отпуска. Все, решено, еду к деду.