Прощание колдуна
Шрифт:
В рабочем кабинете одиноко светился темный экран монитора. Нет, никакого интернета мне не было нужно. Я уже переболел им давно. Теперь для меня интернет — источник информации, причем целевой информации. Это на заре мне было интересно. Искать старых друзей и подруг. А потом, найдя, понимал, что сказать-то и нечего. Нет общих интересов. А если узнавали мое состояние, то чувствовалась зависть. Начинались плоские шутки. Зачем мне это? Я не собирался опускаться до того, чтобы объяснять им. Да, пока вы рассуждали о смысле жизни, я пахал. Работал по 20 часов в сутки. Но зато теперь все есть. Почти все. Нет семьи. И я просто переставал общаться, пусть думают,
Спать я лег в кабинете. Мечта детства — иметь кабинет. Имею, но укрываться не от кого, а от себя не укроешься.
Лежа я пытался читать книгу, но скоро понял, что не понимаю, что читаю. Надо, действительно, сменить обстановку. Съездить на недельку. В компании все идет хорошо, и без меня проживут, да и телефон при мне. Мать права. Что нового увижу на пляжах? Наших соотечественников, которые расползлись по всему миру? Встречаются и очень приличные. В целом они все приличные, но частенько хотят показать себя. Девушки манят своими фигурами в расчете на улов, дамы среднего возраста уже на пляже в косметике с кремами, так что не поймешь, каков истинный цвет ее тела. То ли от загара, то ли от крема. «Пляж — место для флирта», как сказал мой знакомый. Там и здоровый заболеет желанием пофлиртовать. Столько открытых тел, что и фантазировать об их предназначении не надо.
А в глубинке, может быть, еще остались простые отношения. Да, поеду, пожалуй. А почему на недельку? Обойдутся без меня и на более длительный срок. Все. Не оказалось утро мудренее. Мудрей оказалась ночь и желание сбежать из пустой квартиры.
3
Осеннее солнце последними теплыми лучами согревало землю. Последние листья еще цеплялись за ветки, но уже не давали спасительной тени. Старик граблями собирал листья в кучу, на том месте, где была зеленая лужайка, а теперь лишь пожелтевшая, пожухлая трава. Он поднес спичку, и листва задымила, предаваясь огню.
— Ну, вот, механизм запущен. Движение началось. Его еще можно остановить или затормозить, но тогда надо начинать все сначала, только зачем? Будет ли от этого лучше? Пусть все идет, как и планировалось, — рассуждал он, глядя на занимавшийся костер и дым, который поднимался вверх столбом и растворялся в голубизне неба.
Вот так и моя жизнь улетучивается, растворяясь в общем потоке времени и пространства. Что я в нем? Маленькая частица, которая по мере возможности пыталась сохранить единство бытия. Это надо нам, людям. Жаль тех, кто не чувствует свою причастность к общему. Жизнь скучна и сера, когда есть только свое. Все мы индивидуальны, но и все едины. Можно жить одному, но тогда слово «жизнь» превращается в звук или переходит в состояние выживания в борьбе со своим одиночеством и скукой.
Вот так и они, мои подопечные пришли в движение и скоро появятся здесь у меня. И пусть, я чуть повлиял на это, но они об этом не знают. Им хочется чувствовать, что решение принято ими самостоятельно. В сущности, так оно и есть. Ребенка учат ходить, и только когда он чувствует свою силу, начинает делать первые шаги. Так и я. Я просто помог, а дальше они сами выберут маршрут жизни.
Я рад, что они приедут. Я их жду и пусть своими поступками, мыслями поправят тот сценарий, который написан, а я не буду противиться.
Он сидел перед горящей кучей
4
Поезд размеренно стучал колесами по стыкам. Я стоял в проходе около своего купе и смотрел на мелькавшие за окном пейзажи.
Хорошо, что я поехал поездом. Есть время посмотреть, подумать. Самолет, конечно, хорошо и быстро, но небо из окна иллюминатора я видел достаточно часто, всю его красоту, причудливость облаков. А вот так, посмотреть на окружающий мир! Давно, давно не ездил поездом, да и удобнее оказалось. За двое суток без пересадки смогу доехать и торопиться мне некуда. Сколько я в пути уже? Пару часов? И только сейчас стал осознавать, что надо иметь желание и возможность не торопиться.
— Чай будете? — вывел меня из раздумья голос проводницы. Я повернулся и, увидев ее добродушное лицо, кивнул головой.
— Да, это хорошо. Принесите, пожалуйста.
Проводница повернулась и пошла готовить чай, а я, открыв дверь, вошел в свое купе. Я взял билет в вагон СВ и выкупил все купе, не хотел, чтобы напротив еще кто-то располагался. Не хотелось разговоров.
Сев на диван, я продолжил рассматривать пролетающий мимо окон мир, который никогда не видел. Вошла проводница, дверь я не закрыл, и поставила поднос на столик. Переставив с подноса чайник, чашку и вазочку с сахаром, спросила:
— Еще что-то будете?
— Нет. Спасибо.
— Если что понадобится, я у себя в купе.
— Хорошо. Дверь закройте, пожалуйста.
Я вспомнил, как встретили мое сообщение, что ухожу в отпуск.
— Вы что, серьезно уходите в отпуск? А столько проектов в работе! — удивился Иван Иванович, мой первый заместитель.
— Вот именно в работе. Для чего у меня такой штат? Чтобы работать. А вы на что? Оставайтесь и заправляйте здесь.
— А если что…
— А если ничего, — не дал я ему закончить мысль, — никакой связи. Сделаете все хорошо — учту, завалите — тоже учту и спрошу по полной.
— Куда едете? В теплые страны?
— Нет. Остаюсь на родине. Давно не был. Устал от экзотики. В общем, я уезжаю и все.
Еще с утра я сказал водителю, чтобы тот завез меня на железнодорожный вокзал. Тот привык не задавать лишних вопросов. Я купил билет до городка, где жила сестра матери. Я решил сделать все сам, никому не поручая, чтобы даже не знали, в какую сторону я поеду.
Пока ехал на работу, позвонил родителям и сообщил, что через два дня еду к тете Кате, так что прошу мать позвонить ей, приготовить, что она хочет ей передать и спросил ее телефон. Затем зашел в салон сотовой связи, купил простой недорогой телефон и подключился к оператору, который в том небольшом городке имел вышку связи. Проделав все эти действия, я и приехал на работу сообщить, что ухожу в отпуск. Когда Иван Иваныч ушел, я вызвал своего секретаря.
— Лена, я уезжаю в отпуск. Но уезжаю так, что не хочу, чтобы меня доставили вопросами, но и совсем без информации сложно. Поэтому, — я вырвал из блокнота листок и написал номер телефона, — это мой номер сотового. Аварийный номер. Никому его не давать и даже не говорить, что он у тебя есть. Тот, который всем известен, оставлю дома, чтобы не искушать. Только когда ЧП звони и когда одна. Хорошо.
— Я поняла, Юрий Петрович, — Лена взяла листок, — а надолго?
— Как получится. Но хотелось бы недельки на две.