Прощание с Джоулем
Шрифт:
Дей поставил пистолет на предохранитель, сунул его в кобуру и принял сидячее положение. Рядом с лежанкой стояло старое мятое ведро, в котором еще оставалась вода для заправки пулеметного радиатора, и он зачерпнул оттуда немного, плеснул в лицо, а потом повторил процедуру еще раз, а потом еще и еще. Вода была теплой, почти горячей и освежала слабо, но все же это было лучше, чем ничего.
Сержант размотал шейный платок и промокнул им лицо, а потом посмотрел в мутное старое зеркало, которое было кое-как вделано в бетон у изголовья лежанки. Собственно, он знал, что там увидит, система наведения барахлила у него не впервые, но утренний осмотр все равно нужно было произвести, этого требовала специальная служебная инструкция
Левая, живая, натуральная половина лица даже несмотря на двухнедельную щетину и намертво въевшуюся окопную грязь выглядела вполне прилично, а вот декоративный пластик на правой уже потемнел и разошелся сразу в нескольких местах, и через прорехи теперь сверкала медицинским золотом лицевая пластина в которую был вделан протез правого глаза - главный элемент его личной системы наведения. Искусственный глаз нервно подергивался в своем золотом гнезде, стеклянный зрачок быстро перемещался справа налево и обратно, потом совершал круговое движение по часовой стрелке, затем против часовой, плавно покачивался вверх-вниз, на секунду замирал в симметричной позиции с левым натуральным глазом, а потом снова начинал метаться. Сержант прислушался и сразу уловил тихое повизгивание глазного шарнира - "вззик-вззик... вззик-вззик".
Несмотря на прорехи и изменение цвета декоративного пластика правая половина его лица все еще не потеряла форму и выглядела теперь как часть изготовленной диким и кустарным способом старой венецианской маски довоенного образца, что почему-то вызвало у сержанта острый приступ тошноты, с которым он, впрочем, быстро справился.
После проведенного осмотра все сделалось предельно понятным. Вчера один красноголовый как-то сумел добежать до капонира на расстояние броска гранаты, и хотя вышло у него неважно, после неприцельного, торопливого броска все осколки ушли в молоко, но взрывная волна своим краем все же задела Мая, оторвала его от пулемета и бросила спиной прямо на стену. Она так сильно ударила его затылком о выступ бетонной балки, что сержант сразу потерял сознание и пришел в себя только тогда, когда на поле уже прибыли тяжелые гусеничные труповозки и санитарные грузовые расчеты.
Вот, что значит нарушить служебную инструкцию и не приковать себя перед боем к пулемету. Не даром говориться, что все служебные инструкции написаны кровью фронтовых идиотов. Впрочем, вчера ему повезло - взрывная волна от гранаты красноголового зацепила его по касательной, да и атака развивалась слишком быстро, у него просто не было времени приковать себя к пулемету, а значит, его личную вину за этот несчастный случай можно было смело скостить наполовину или даже на две трети. "Любая, даже самая захудалая война полна сюрпризов", так говорили старые военные хомо, и они точно знали, что имели в виду.
"Вот откуда все эти проблемы с системой наведения, - подумал Дей.
– И ведь для этих золотых протезов даже слабой взрывной волны не нужно, они постоянно деформируются даже очень слабыми взрывными волнами и выходят из строя, а вчерашняя волна была ничего себе так волна. Дрянь, настоящая стопроцентная дрянь шестьсот шестьдесят шестой пробы это их медицинское золото. А ведь большинство наших ребят состоит из этой дряни уже больше, чем наполовину".
Сержант OДисс уже давно понял и осознал простую истину, которая заключалась в том, что такова нынешняя фронтовая жизнь и что золотые протезы и импланты это только половина беды, а вторая половина заключается в том, что сегодня золото суют буквально повсюду - в затворы, в стволы, и даже в броню. А чего стоят золотые патроны и снаряды? А лафеты для лазерных распылителей залпового огня? Туда-то зачем совать эту дрянь? Фронтовых протезистов понять еще можно, им нравятся замечательные антисептические свойства золота, его стопроцентная стойкость к коррозии, и его высокая электрическая
Хорошо еще, что у красноголовых творится то же самое, а иначе бы фронт в секторе А-348 давно треснул по всем швам, и это при том, что он и состоит из этих самых швов на все сто, нет уже, пожалуй, на сто двадцать процентов, если считать боевые подразделения вместе с переполненными штабами и уродливо разросшимися тыловыми службами. Поэтому местный фронт медленно и уверенно проваливается в Туртур и с этим уже ничего нельзя поделать.
"Вопрос лишь в том, кто провалиться туда первым, - думал Май, наблюдая за неторопливым полетом мухи, - мы или красноголовые, или все мы уйдем туда одновременно, дружно, и если это случиться, то кого тогда военная пропаганда назначит победителем в нашем секторе? Кто тогда будет маршировать на очередном победном параде? Вот в чем вопрос".
Продолжая размышлять о дрянных золотых стволах и снарядах, Дей кое-как раскурил сырую, набухшую тропической влагой сигарету и прошелся из угла в угол, разминая затекшие ноги.
Как только дот наполнился запахом табачного дыма, брезентовая тряпка на входе качнулась, и Ули увидел глупую круглую рожу рядового Беренца. Сержант уже давно подметил, что стоило только ему закурить сигарету, надорвать пакетик нюхательного чая, вскрыть полевой паек, распечатать плитку шоколада, или просто нечаянно стукнуть друг о друга золотыми ложками, кружками, котелками или чайниками, как рядом появлялся рядовой Беренц. Он словно бы шел на запах табачного дыма, нюхательного чая, еды и вообще - на любой звук разрываемой упаковки, шелест фольги или звон посудного золота.
– Доброе утро, господин сержант!
– подобие слишком широкой улыбки сразу превратило покрытую безобразными хирургическими шрамами, почти идеально круглую рожу Беренца в подобие тропической дыни среднего размера.
"Тебя, дружок, словно бы бригада пьяных хирургов штопала, - подумал сержант.
– Пьяных и безумных, а впрочем, может быть, все так и было на самом деле".
– Нужно говорить "здравия желаю", Беренц, - буркнул Май, пытаясь изобразить служебное неудовольствие, но сразу же оставив это дурацкое занятие, - ты уже второй год на фронте, а все никак не привыкнешь.
– Здравия желаю, господин сержант!
– Молодец. Чего тебе?
– Господина сержанта срочно требуют к его благородию капитану Зе в штаб батальона.
– Ты сдурел, Беренц? Меня? В штаб?
– Так точно, господин сержант! В радиограмме прямо указано: "Циклопу-28" срочно прибыть к "Центавру-4". А "Циклоп-28", это ведь...
– Да.
– Вот. А "Центавр-4" - это позывной капитана Зе. Я все сверил по кодовой книжке. Вот и выходит, что вас срочно требуют в штаб.
– Ты точно не ошибся, Беренц? Ты ничего не перепутал?
– Никак нет, господин сержант!
– Ладно. А где у нас сегодня штаб? В том бункере?
– Так точно, в том самом, который саперы выжигали на прошлой неделе.
– Беренц?
– Я.
– Ты проверил уровень масла в нашей распылительной установке?
– Так точно, господин сержант, - улыбка Беренца сделалась еще шире, из-за чего его лицо поглупело окончательно. Казалось, еще немного и оно треснет или расползется прямо по безобразным хирургическим шрамам, поэтому на него теперь было больно смотреть.