Прощание славянки
Шрифт:
— Но ты же знаешь…
— Что ты неумеха? Да уж, знаю! Как можно так жить?! Ты в Сибири живешь или как? И намекал тебе, и предлагал учиться вождению, да все не впрок…
— Прекрати, и так тошно.
С этими словами Лида повернулась было, чтобы уйти прямо в темноту.
— Как закинешь гранату, сразу же отходи! — прозвучал ей вдогонку голос Бена. — Без глупостей! Жди меня на месте бывшего сквера, слышишь?
Глава 10. Красная Мгла
Улицы Города были Лидии прекрасно знакомы да и не особо изменились за последние двадцать лет, но все же они плохо подходили для
Это было очень некстати. Асфальт на улицах дыбился волнами, во многих местах разламываясь по неровной щербатой линии, как ломается в руках кусочек хлеба. На соседних участках грунт наоборот просел, образуя лужи непонятной глубины, а кое-где и миниатюрные озерца. Девушка продвигалась к своей цели, словно по минному полю.
Наконец она добралась до знакомой с детства Колонии. За прошедшие годы дома здесь так вросли в землю, что подоконники первых этажей находились немногим выше уровня колен, а балконы вторых нависали над головой так низко, что, казалось, до них можно дотянуться рукой. Некоторые из них подгнили и обвалились, уцелевшие заросли мхом, а с некоторых и вовсе тянулись к небу молодые побеги. На всем лежал отпечаток покоя и глубокой провинциальности. И разрушения… Вид погибшего Города производил жуткое, обескураживающее впечатление. В своей смерти он обрел горестную значительность, которой был начисто лишен при жизни.
Постепенно Лида ощутила, как в эту картину разложения и упадка вторглось нечто чужеродное. Она повела носом. Точно — тянуло печным дымом. Лидия повернула за угол и тотчас же увидела, что из окна одного из домов торчит скособоченная труба буржуйки. Несколько окон второго этажа тускло светились.
Этот дом было невозможно спутать ни с каким другим — это был единственный трехэтажный дом на всей Колонии. Это был тот самый дом. А ведь Лида видела его совсем недавно, когда они с Катериной опрометчиво отправились навстречу неизвестности. Здание облупилось неравномерно, обнажив красочные слои разных лет, и было оно не серым, не желтым и не розовым, а пестрым как голубь-сизарь. И вот теперь, когда ночь погасила все краски, здание и вовсе казалось сотканным из множества серых лоскутов.
Лидия боязливо подошла, хотя в такой тьме риск быть замеченной был минимален. Оглядела окна… Плохо. Похоже, вся жизнь дома была сосредоточена на втором этаже, и заглянуть внутрь было невозможно. Здесь ли Катя? Неужели Лидии придется войти в дом?! Похоже, этого не избежать — некоторые окна второго этажа были грубо заделаны фанерой. О том, чтобы закинуть гранату с улицы, нечего было и думать.
Конечно, Лида была напугана, но страх это дело такое… Он овладевает душой по-разному: может закрасться исподволь, а может обрушиться как летний ливень, который оставляет тебя вымокшим до нитки, клацающим зубами посреди летнего дня. Но заканчивается он всегда одинаково — если перетерпеть, если сдюжить, он будет нарастать шаг за шагом, а затем, достигнув заветного порога, словно бы исчезнет, станет неощутим. Наверное, примерно так выглядит рубеж между обычными звуками живого мира и ультразвуком.
Лидия провела в страхе уже много часов, и, наконец, сверхстраховый барьер
Лидия подкралась к двери подъезда и заглянула внутрь. Первый этаж дома был необитаем. Он был в принципе непригоден для жилья — пол просел ниже уровня прилегающей территории, и на нем блестел слой жидкой грязи. От входной двери к лестнице вела дорожка из снятых с петель дверных полотен, уложенных на кирпичные столбики. Законченность этой жуткой картине придавал пронизывающий все запах экскрементов.
В давние лучшие времена этот дом был построен отнюдь не для простых работяг, и в нем был не подъезд, а настоящая парадная. Некогда здесь было по-настоящему красиво: наверх вела широкая пологая лестница с множеством поворотов, на объеме лестничной клетки не экономили, как в обычных советских домах, а оставили посередине просторное открытое пространство светового колодца. Сейчас же былая красота облупилась, окна ослепли и стояли, заделанные фанерой, и все, буквально все было покрыто мельчайшими капельками воды.
Лида неуверенно сделала шаг, затем второй. А что она будет делать, если кому-нибудь из обитателей дома приспичит на первый этаж?! Спохватившись, она достала из-за пазухи светошумовую гранату и осторожно потянула за кольцо. Все, пути назад нет. С решимостью человека, стремящегося реабилитироваться за недавнюю трусость, она сделала первые шаги по лестнице.
Стараясь не шуметь, Лидия шаг за шагом продвигалась к цели. Наконец, ее голова оказалась на уровне пола второго этажа.
На просторную площадку выходили двери всего двух квартир. Дверные проемы стояли голые и пустые, только по бокам опасными шипами торчали вывороченные дверные шарниры. Одна из квартир оказалась обитаемой: оттуда пахло теплом и пищей, слышался гомон людских голосов. Вжавшись в стену, Лидия поднялась на второй этаж. Она все еще ничего толком не видела — обитаемая квартира была большой и гулкой, и ее жизнь сосредотачивалась где-то в дальних комнатах.
Пути назад не было — рука Лидии все еще сжимала гранату, и это не могло продолжаться вечно. Вздохнув, она переступила порог страшной квартиры. По стеночке, стараясь держаться в тени и не шуметь, она пересекла прихожую, длиннющий коридор и затаилась у входа в комнату, которая раньше, вероятно, служила гостиной.
Катерина, застыв в нелепой позе, валялась в углу комнаты как сломанная игрушка. Ее серьги, сапоги, свитер и красивая, практичная куртка уже перекочевали к мародерам. Ее освободили от пут, и девушка потихоньку приходила в себя: еле слышно постанывала, пытаясь устроить голову поудобнее. Но глаза ее были закрыты, и сознание к ней пока что в полной мере не вернулось.
В комнате, рядом с растопленной печью за старым, наверняка сохранившимся еще от прежних хозяев столом, сидели дикари. Только мужчины. Они играли в подкидного ветхой, до отвращения засусленной старой колодой. Лидию передернуло: кто знает, может быть, именно этой колодой играли в «дурака» веселые мальчишки, спрятавшись от воспитателей в одной из кают «Ивана Тургенева»?! А сейчас они с азартом, даже с ожесточением швыряли карты на стол, периодически бросая на Катерину такие взгляды, что у Лиды зародились и окрепли подозрения самого гнусного толка.