Прощай, Герой
Шрифт:
— Врёт, — тихо прошептала Альбина.
Но я её не слушал. Я всё равно не смог бы уже ничего отменить: камень этого пола никогда не был материалом даже S-ранга, не говоря уж об SS и SSS. Он был просто неспособен удержать в себе такую прорвищу энергии, какую я в него влил из «ядер», из «кристаллизованной энергии монстров», как называла её Галатея.
— Поздно, — просто, ясно и весело ответил я ему. — Прощай, Лич, — сказал я, повернул голову к Шифеевой. — Прощай, Альбина… — потом закрыл глаза и практически прошептал:
Взрыва я уже не почувствовал. И не увидел. Я просто знал, что он был. Знал, что пол Зала, превращённый мной в одну гигантскую «Кузькину Мать», вспучился, засветился и исчез в одной ослепительной вспышке, в которой растворились и Лич, и Альбина, и весь окружающий мир.
— «Прощай, Герой…» — почудился мне в это последнее мгновение чей-то ответный шёпот. — «Прощай… их»…
— «Прощаю», — беззвучно шепнули в яркой пустоте вспышки мои губы. — «Прощаю всех»…
Глава 72
Свет… Свет длился и длился. Он не хотел заканчиваться. Он бил сквозь закрытые веки, но, к удивлению, не обжигал. Пока не обжигал. Правда, это «пока» длилось и длилось вместе со светом.
Не знаю, сколько это продолжалось. Сколько-то. Пока, я не набрался смелости открыть глаза. Открыть глаза и увидеть весело улыбающееся лицо своей первой жены. Вот уж не думал, что в момент своей смерти, буду думать о ней… Как и никогда не думал, что с жизнью покончу самоубийством. Однако же, вот оно: и самоубийство, и лицо…
Это была первая мысль.
Вторая: что здесь делает Галатея? Выследила?
Но, нет. Достаточно было приглядеться к выражению этого слишком хорошо знакомого мне лица, чтобы понять — это не Галатея. И не моя жена. Ни та, ни другая, при их полном портретном сходстве, никогда так не улыбались. Да и вообще: лица одинаковые, но спутать их невозможно. И та, что стояла сейчас напротив меня в том самом платье, какое было на той девушке, в которую я был когда-то влюблён, в день нашего с ней знакомства, не была ни моей женой, ни Галатеей. Но, при этом, я её знал. Видел уже однажды.
— Смерть, — произнёс я. И, вроде бы, констатировал, и вроде бы поздоровался одновременно. Как-то не до осмысленных политесов мне было в этот момент. Не настроен был я на вежливость.
— Иван, — зеркально ответила мне она. — Ты, всё-таки, смог его достать. Оригинальное решение проблемы запасных тел и филактерий ты выбрал: сжечь вообще всё подземелье. Разом. Не размениваясь на мелочи и какие-то банальные обыски укромных уголков и закоулков.
— «Искусство — это взрыв!» — процитировал я Дейдару-семпая с кривой ухмылкой.
— Бесспорно, — весело согласилась со мной та, что приняла вид моей первой жены. Или тот. Тут нельзя было быть ни в чём уверенной. — Не зря я тогда сделала на тебя ставку. Не зря.
— И что теперь? —
— Теперь? — улыбнулась мне собеседница, — Я обещала тебе желание. Ты выполнил свою часть сделки, я готова выполнить свою. Озвучь мне то, чего хочешь! Удиви меня!
— Я… хочу… — как-то неожиданно глубоко задумался я над этим простым вроде бы вопросом. Чего же я действительно хочу? Да, в общем-то, ничего. Нет у меня каких-то страстных желаний в этом мире. Да и в том. Хочется только, чтобы это уже всё побыстрее закончилось…
Хотя, нет! Стоп. Кое-что я, всё-таки ещё хочу. И именно та, что стоит напротив и улыбается, может мне это дать.
— Я хочу увидеть Творца, — проговорил я.
— Что, прости? — чуть наклонила голову моя собеседница и даже немного свела брови, что, должно быть, означало особенную концентрацию её внимания на моём вопросе.
— Я Хочу увидеть Творца. Увидеть облик того, кто создал этот Мир, — повторил я гораздо увереннее и даже расщедрился на пояснение. — В Храме Семи есть незаполненное центральное место, предназначенное для статуи главного Божества, того, кто не пришёл в этот мир, а Сотворил его. Творца. Один из Жрецов предложил мне заполнить это место, создать Его статую, овеществить Образ. Возможно, я никогда уже не появлюсь в этом Храме. Да даже, скорее всего. Возможно, я не создам этой статуи: не смогу или не захочу. Но сам вопрос… он, как заноза — мелкая, неприятная, жить и двигаться не мешает, но всё равно — нет-нет, да зудит, напоминает о себе, тянет незаконченным делом… А я не люблю незаконченных дел. Они меня раздражают.
— Что-о ж, — протянула моя собеседница. — Умеешь же ты, Иван… Действительно, удивил.
— Я не специально, — пожал одним своим плечом я. — Ты спросила — я ответил.
— Знаешь, Иван, — вздохнула она. — Это твоё желание я выполнить не смогу. Придётся тебе и дальше жить с этой «занозой»… как и мне теперь… Я ведь тоже буду теперь думать, как же Он выглядит… «Спросили сороконожку, с какой ноги первой она ходит…». Я не знаю, как выглядит или выглядел Творец. Не знаю, и не в моей власти это узнать.
— Что ж, жалко… — откинулся я спиной и головой на что-то твёрдое, чего не было видно в заливающем всё пространство свете. — Видимо, и Смерть не всемогуща…
— Уговор есть уговор, — не стала она никак комментировать моё последнее высказывание, но, почему-то мне показалось, или просто почудилось, что оно её всё-таки задело. Или даже уязвило. — Озвучь другое своё желание.
— Другое… — вздохнул я и, не поднимая головы, не глядя на свою гостью, проговорил. — Не надо мне ничего… я просто хочу проснуться. Проснуться и открыть глаза…