Прощай, любовь, когда-нибудь звони
Шрифт:
Она не реагирует. Продолжает методично складывать свои вещи в чемодан, наполненный уже наполовину. Забирает всё, чтобы не оставить напоминания о себе, вот только вещи, которые подарил я — обходит стороной. Это смешно.
За этим делом я и застал Анастейшу утром, когда хотел объяснить, что вчера она не так поняла меня. Слишком быстро ушла, закрыв дверь на замок прямо перед моим носом.
А теперь, увидев её руки, орудующие с лихорадочной быстротой, и упрямо вздёрнутый подбородок, я понял, что опоздал. Анастейша уже всё решила.
Сегодня в её боли виноват я. Какая разница, что мне тоже больно? Так тебе и надо, Грей.
— Сколько я тебе должна? — она останавливается и поворачивается в мою сторону.
Несколько секунд я стою, отупев.
— Должна?
— Да, за всю твою помощь, — последнее слово она словно выплёвывает. — За то, что жила здесь, ела твою еду, ездила на твоей машине…
— Прекрати, твою мать! — я почти рычу из-за сжатых зубов, потому что челюсть дрожит. Сумасшедшая! — Думаешь, я сильно обеднел от этого? Никогда не говори о том…
— Я не хочу быть обязанной тебе. Когда люди одалживают что-либо у других людей, это подразумевает, что они вернут то, что взяли. Спасибо, Кристиан, что помог, но я хочу отдать долг, — Анастейша смотрит на меня, но я чувствую, что она меня не видит.
Я подхожу к ней, медленно, стараясь себя контролировать, потому что не знаю, что с ней происходит. Не знаю, что чувствую, и это убивает меня.
Она моментально вздёргивает подбородок, как только замечает движение, и в голубых глазах я вижу решительное сопротивление.
Ты останавливаешь меня, детка?
— Если ты ещё раз скажешь… — я сглатываю и вдыхаю побольше воздуха. Её тоже можно понять. Успокойся, Грей. — Зачем уходить сегодня? Я тебя не выгоняю. Ты как всегда меня не поняла.
— Да, наверное, — она зло усмехается, словно подразумевает что-то другое, заставляя меня на секунду ужаснуться. Это не та Анастейша, которую я знаю.
— Хватит, — резко обрываю её я. Она лишь приподнимает бровь и отворачивается к чемодану. — Значит, тебя ничем не остановить? — спрашиваю скорее у себя, чем у неё. Ана молчит, продолжая складывать то, что ещё осталось. — Позавтракаешь хотя бы?
Эта холодная отчуждённость не приносит облегчения. Я так хотел, чтобы она меня забыла, была счастлива и уверенна в себе. Но это же Ана, чёрт побери! Как она может забыть?
— Я прошу тебя всего лишь позавтракать со мной, потом можешь ехать, — я провожу рукой по волосам, глядя на её спину и спадающие волнами локоны. — Ну, так как?
— Спасибо, Кристиан, — на мгновение Анастейша замирает, когда произносит моё имя. Я даже слышу в голосе тёплые нотки…, но потом всё становится прежним. — Я не голодна. Позавтракаю в Джорджии. Хотя, правильнее сказать — поужинаю.
Ах, вот как. Теперь мне всё понятно. Даже удивляюсь своей глупости: как я раньше не догадался? Здесь её ничего не держит, а там — Фиона, мать, семья…
И это правильно. Там ей будет легче. Вдали
— Ты слишком упрямая, Анастейша, — я ухожу в кабинет в надежде раствориться в работе. Есть не хочется. Без неё.
Я смотрю на гладкий серый стол, на котором мирно лежат бумаги, папки, корреспонденция, и мне хочется его перевернуть. Мысленно уже представляю эти бумаги, летящие во все стороны, папки, с грохотом обрушивающиеся на пол, стол, лежащий ножками к верху, и буря во мне немного успокаивается.
Но ненадолго.
Где-то через час бесцельного прохаживания по кабинету взад и вперёд, я слышу шум в коридоре, а за ним следует шарканье колёс чемодана. Хочется заткнуть уши и думать, что Анастейша до сих пор в своей комнате. Занята чем-нибудь незначительным. Чтением, например.
Однако я заставляю себя собраться и выхожу навстречу своему ужасу. Да, она здесь — идёт по направлению к выходу.
— Эй, — как-то тихо и жалобно говорю я. Как побитая собака, твою мать.
Она оборачивается, вздрогнув, и смотрит на меня.
— Это всё? Ничего не забыла?
Господи, как же глупо то, что я спрашиваю, но больше сказать-то и нечего. Да уж. Парадокс. Совершенно нечего сказать на прощанье самому близкому человеку. Ха-ха. Обхохочешься.
— Надеюсь, что нет. Не хотелось бы возвращаться, — отвечает она, отводя глаза.
— Проводить тебя?.. — не обращая внимания на предыдущий плевок в душу, я подхожу к Анастейше и хочу было взять чемодан, но она останавливает меня.
— Такси уже ждёт. Спасибо.
Почему её голос ещё печальнее, чем мой? Боится, что не сможет справиться в одиночку с Фионой? Глупая, я ведь тебе всё равно помогу, даже если придётся пойти на это обманом.
Вряд ли из-за меня такая расстроенная, иначе она осталась бы, поняла, что мне тоже плохо. Любящий человек не может не видеть такого. А тот, кто не любит… Впрочем, теперь это неважно.
Она разворачивается и идёт к самому холлу, ни на секунду не остановившись.
— До свидания, Анастейша.
— До свидания, Кристиан.
Ну, это хотя бы не «Прощай». Усмешка трогает мои губы. К сожалению, печальная.
Почему-то сейчас, при виде Анастейши, решительно закрывающей за собой дверь, я вспоминаю один день из прошлого.*
Конец летней поры, обеденное время. Машин на дорогах немного, особенно в этом районе. Я долго смотрю на небольшой, но довольно ухоженный частный домик. Маленькая дверь с потемневшей краской отражает солнечные лучи, отчего иногда кажется, что она горит. Словно говоря: «Беги, Кристиан, беги!».
Но, вопреки предостережениям, я подхожу к ней. Зачем ты пришёл? Сам ведь оттолкнул её.
Рука тянется к звонку и застывает в сантиметре. Нет, это неправильно. Анастейша наверняка нашла себе компанию — того идиотского мальчишку. Да и не захочет тебя видеть.