Прощай, любовь, когда-нибудь звони
Шрифт:
Ну, я же бываю иногда идиотом, так произошло и сейчас: нажимаю на звонок и отхожу на полшага назад. Только потом не вини себя, Грей.
Я ожидаю увидеть Анастейшу, ещё не до конца собранную: волосы смешно торчат из пучка, а халат еле прикрывает коленки. Но что-то идёт не так. Совсем не так. На пороге возникает этот идиот, которого я хотел убить ещё вчера. Так вот значит как…
Через секунду за его широкой спиной нарисовывается Анастейша, и по её изменившемуся лицу я понимаю, что гостей они не ждали. А ты на что рассчитывал?
Заметив это, уголок губ стоящего напротив Кэша иронично поднимается. Ох, убить бы его на месте!
— Мистер Грей? Что привело вас сюда?
Вот самодовольный ублюдок! Как она может его терпеть?
— Я к Анастейше, — несмотря на все бушующие внутри чувства, холодный тон всё же получается прекрасно. Я бросаю вызов Кэшу взглядом.
— Зачем ты пришёл? — доносится взволнованный голос Анастейши, но я не реагирую. — Оставь нас, пожалуйста.
По всей видимости, последняя фраза предназначалась этому придурку, потому что он поворачивается к ней и недоумевающе смотрит. Затем произносит слова таким тоном, словно объясняет что-то маленькому ребёнку. Я хочу дать ему по морде. Анастейша умнее тебя в сто раз, тупой ты идиот!
— Я видел, в каком состоянии ты вернулась после встречи с этим, — кивает он на меня. — Что он может с тобой сделать? Подумай. Я тебя не оставлю, Ана.
— Кэш, это не твоё дело, — отрезает Анастейша и шагает ко мне, закрывая дверь. Я не могу сдержать восхищённого взгляда, но вовремя спохватываюсь.
Она выбрала не его. Неужели надежда ещё есть?
— Что он здесь делает? — я пытаюсь выглядеть безразлично. Вдруг она уже забыла меня? Что-то внутри болезненно сжимается. Нет, это не сердце, его у меня нет.
— О чём ты хотел поговорить? — она складывает руки на груди и вызывающе смотрит на меня. Смелая девочка, но ты не знаешь, с кем связалась. Её упрямство выводит меня из себя, и я взрываюсь.
— О чём? О нас, твою мать! Но я вижу, что тебе и так неплохо.
Грей, что же ты творишь?.. Но, увы, уже слишком поздно. Сказанных слов не вернуть назад.
— Угу, — мычит она, отчего мои кулаки невольно сжимаются. Где этот мальчишка? Я сейчас его разорву на кусочки.
Потом я замечаю в глазах Анастейши что-то, что действует на меня как ведро холодной воды. Она смотрит так, как раньше. Неужели?..
— Знаешь, Ана, я сейчас еле сдерживаю себя, чтобы не убить этого чёртового ублюдка, — я закрываю глаза на мгновение, так как снова вспоминаю его довольное лицо. — Я уже не знаю, как вернуть наши отношения. Всё, что я сказал вчера — правда. Но ты лгала, когда говорила, что любишь, да? Я тебе вообще безразличен?
— По-моему, вчера я ясно увидела, что это я тебе безразлична, а всё остальное уже не имеет значения, — она несколько секунд колеблется, а затем отворачивается. Ну уж нет!
Руки сами обхватывают её талию к прижимают к моему телу.
— Ты. Мне. Нужна, — шепчу я, вдыхая её запах. Непередаваемый запах Анастейши, от которого сносит крышу к чертям.
— Ты эгоист, Кристиан, — невнятно бормочет она. Да, говори, что хочешь, но теперь ты в моих объятиях. Она снова предпринимает попытку увернуться, но тщетно.
— Ты почувствуешь, что между нами не всё кончено, — от этих слов Анастейша вдруг перестаёт вырываться. Да, правильно, детка, ты ведь любишь меня, я знаю. Она слишком близко. Настолько, что во мне поднимается буря. И, готов поспорить, в ней тоже.
— Ты что, глухой? Отпусти её, — резкий отвратительный голос врывается в уютную тишину.
Я отпускаю Анастейшу и прищуриваюсь. Какого хрена он припёрся?
Кэш скрещивает руки и с вызовом смотрит на меня. Да я бы уделал его с одного удара, если бы захотел. Беги, пока не поздно, малыш.
Окей, попытаемся по-хорошему.
— Кажется, тебе пора.
— Это тебе пора, мужик, — он чуть не фыркает, вызывая во мне первобытные чувства. — Ана, иди сюда.
Анастейша не двигается, и слава Богу. Просто смотрит на меня, иногда бросая пугливые взгляды на Кэша. Кажется, она за него боится. И правильно. Она слишком хорошо меня знает.
Но потом Ана делает шаг к нему, и я дёргаю её на себя. Нет, этот ублюдок тебя не получит. Ты моя.
— Я тебе сказал, убери от неё руки! — доносится его голос. Ну, наконец-то! Ты сам спровоцировал меня, малыш, теперь придётся отвечать.
Я отталкиваю Анастейшу в сторону и тут же натыкаюсь на стену из его рук. Ха, как смело.
Мой жёсткий удар, который заставил бы его отлететь к этой свежевыкрашенной тёмно-коричневой стене, проходит по воздуху. О-о-о, ублюдок, оказывается, ловок!
Я уже ничего не вижу и ничего не слышу, только вспоминаю Анастейшу, шагающую в объятия к этому… Перед глазами красная пелена из эмоций… или это кровь?
Вдруг до сознания доносится громкий звон и чувствую, как в ноги вонзается что-то маленькое и острое.
Анастейша стоит, тяжело дыша, и с возмущением смотрит на нас. Я в который раз восхищаюсь ею. Моя девочка.
— Вам не надоело? За что вы дерётесь? Точнее, за кого? Вы как безмозглые подростки и даже не думаете, что этим ничего не решаете. Уходите оба, не хочу никого видеть!
Она идёт к двери и захлопывает её так сильно, что я несколько секунд слышу эхо от удара, перед этим успев заметить её разгневанный взгляд, направленный на меня.
И в нём было столько решимости, сколько я видел в глаза Анастейши сегодня утром. Ни одна женщина в мире не смотрела на меня так, как она. И ни одна не бросала вызов своей судьбе. Она просто ушла, не имея ничего и не желая принимать от меня всё, что я смог бы ей дать.
Гордость. Вот что я в ней люблю. И что ненавижу в себе.