Прощай, моя красотка
Шрифт:
– Кстати, вы знакомы с миссис Грэйл, богатой дамой из Бэй Сити? – поинтересовался я. Он безразлично кивнул.
– Да, я лечил ее. У нее был небольшой дефект речи.
– Вы хорошо над ней поработали, – сказал я. – Она говорит так же хорошо, как я сейчас.
Это не позабавило его. Он все еще постукивал по столу. Я прислушался. Что-то в этом стуке мне не нравилось. Он звучал, как код. Амтор сложил руки и немного отклонился назад.
– Что мне нравится в этом деле, так это то, что все знают друг друга, – сказал я. – Миссис Грэйл тоже знала Мэрриота, – Откуда вы это взяли? –
– Вы должны рассказать полиции об этих папиросах, – посоветовал он. Теперь я неопределенно пожал плечами.
– Вам интересно, почему я до сих пор не вышвырнул вас? – приятно, аж под ложечкой похолодело, сказал Амтор. – Второй Посев может сломать вам шею, как стебель сельдерея.
– Признаюсь, меня это интересует, – огрызнулся я.
– Кажется, у вас на происшедшее свой взгляд, есть какая-то теория? Имейте в виду, выкупы я не плачу, особенно ни за что. Кроме того, у меня много друзей. Но есть люди, которые хотели бы выставить меня в плохом свете. Психиатры, сексопатологи, невропатологи, отвратительные человечки с резиновыми молотками и полками, уставленными книгами. И, конечно же, все они мои враги, а я для них – шарлатан. Так какая у вас теория?
Я попытался привести его в замешательство пристальным взглядом, но ничего не получилось. Я почувствовал, что облизываю губы.
– Я не могу вас винить за то, что хотите скрыть. Об этом деле мне надо немного поразмыслить. Возможно, вы более интеллигентный человек, чем мне показалось. Я тоже ошибаюсь. А тем временем... – он положил руки на белый шар.
– Я думаю, Мэрриот сам не вымогал у женщин, – сказал я. – А был наводчиком у банды. Но кто говорил ему с какими женщинами связываться, чтобы узнавать, когда и куда они выходят? Он сближался с ними, поил их, вывозил в свет, а затем ускользал на мгновенье к телефону и рассказывал соучастникам где действовать. Вот и вся моя версия.
– Вот, оказывается, как, – осторожно сказал Амтор, – вы представляете Мэрриота в тесной связи со мной. Я чувствую небольшое отвращение к такой версии, Я подался вперед, и мое лицо теперь было на расстоянии фута от его лица.
– Вы – шантажист. Как бы вы не выкручивались – это шантаж. И дело не в визитке, Амтор. Как вы говорите, у любого они могут быть. Не в марихуане даже – вы не будете заниматься такой дешевкой с вашими возможностями. Но на обратной стороне каждой визитки ничего не написано, чистое место. А на чистых местах, иногда бывает и на исписанных, проявляются какие-то невидимые надписи.
Он сурово улыбнулся, но я едва ли заметил это. Его руки двигались по белому шару.
Свет погас. Стало темно, хоть глаз выколи.
Глава 22
Я вскочил, отбросил стул ногой и вытащил пистолет из кобуры. Пиджак был застегнут, и я малость промедлил. Ощутил всем телом волну воздуха, а следом зловоние. В полной тьме индеец ударил меня сзади, прижал мои руки к бокам и стал меня поднимать. Я бы мог пострелять вслепую, но особого толку не было бы. И друзья далеко.
Я отпустил пистолет и схватил индейца за запястья. Они были сальными, и мои руки соскользнули. Индеец поставил меня на место
Я пытался неизвестно зачем закричать. Ловил ртом воздух и не мог поймать. Индеец отшвырнул меня, в сторону и, когда я упал, обхватил туловище ногами. Его руки добрались до моей шеи. До сих пор я иногда просыпаюсь по ночам. Я чувствую эти руки и вонючий запах индейца. Я чувствую, как дыхание борется и сдается под натиском потных пальцев. Тогда я встаю, выпиваю глоток виски и включаю радио. Но не могу отмахнуться от воспоминаний, о том, что я почти потерял сознание, когда увидел, что снова зажегся свет, но уже кроваво-красный. Так увидели мои налившиеся кровью глаза. Мимо проплыло лицо, и рука мягко притронулась ко мне, хотя другие руки все еще сжимали мне горло.
Мягко, словно через вату, прозвучал голос:
– Пусть немного подышит.
Пальцы ослабли. Я вывернулся из них, но что-то сверкнуло, и я получил жестокий удар по челюсти.
– Подними его на ноги, – все тот же голос. Индеец поставил меня на ноги и потянул к стене, держа за вывернутые запястья.
– Любитель, – печально, как сама смерть, промурлыкал голос, и твердый блестящий предмет снова ударил меня. И теплая струйка потекла по лицу. Я лизнул ее и почувствовал привкус железа и соли. Легкая рука обшарила мои карманы и занялась исследованием бумажника. Папироса исчезла, словно растворилась в сизой дымке, которая расстилалась передо мной.
– Было три папиросы? – учтиво прозвучал голос, и я опять получил по челюсти чем-то блестящим.
– Три, – выдавил я.
– А где, вы сказали, остальные?
– В моем кабинете, в столе. Снова металлический удар по лицу.
– Возможно, вы лжете, но я смогу проверить. Передо мной маленькими красными огоньками сверкнули ключи.
– Души его, – продолжал голос. Железные пальцы впились в мое горло. Я схватился за один из них и попытался вывернуть.
– Прекрасно. Он учится, – комментировал все тот же мягкий голос.
Снова что-то тяжелое со свистом сверкнуло в воздухе и двинуло меня в челюсть, точнее, в ту штуку, которая еще сегодня днем была моей челюстью.
– Отпусти его. Он приручен, – тихо сказал голос. Тяжелые сильные руки исчезли, я рванулся вверх и попытался стоять ровно, не качаясь. Амтор мечтательно улыбался. Он держал мой пистолет в своей изящной руке, направив прямо мне в грудь.
– Я бы мог проучить вас, но для чего? Грязный, ничтожный человек в грязном ничтожном мире, не так ли? – он улыбнулся очень красиво.
Я, собрав остатки сил, ударил в эту улыбку кулаком. Удар получился не таким уж плохим. Он отшатнулся.
Кровь потекла из обеих ноздрей, он удержался на ногах, распрямился и снова поднял пистолет.
– Сядьте, дитя мое, – любезно предложил он. – Скоро ко мне придут посетители. Я так рад, что вы ударили меня. Такая встряска очень помогает.
Я нащупал табуретку, сел на нее и опустил отяжелевшую голову, коснувшись щекой столика с белым шаром. Шар снова мягко сиял. Свет его очаровывал меня. Прекрасный свет и обволакивающая тишина.