Прощай, моя красотка
Шрифт:
Я взял свою шляпу, выключил свет и обратил внимание на то, что на двери английский замок. Я оглядел комнату и вышел, захлопнув дверь. Комната была очень мила. В ней очень приятно было бы носить домашние тапочки, Я сел в Подъехавшую машину.
Энн Риордан всю дорогу выглядела злой, поджав губы. Она вела машину, как фурия. Когда я вышел перед своим домом, она буркнула ледяным голосом: «Спокойной ночи» и, развернувшись по центру улицы, исчезла из виду раньше, чем я успел достать ключи из кармана. Дверь в подъезд закрывалась в 11. Я отпер ее и прошел через
Я открыл дверь своей квартиры, вошел и принюхался. Домашний запах, запах пыли и табачного дыма, запах мира, где живут и продолжают жить люди. Я включил свет.
Разделся и лег спать. Меня мучили кошмары, и я несколько раз просыпался в холодном поту. Но утром я снова был в порядке.
Глава 29
Я долго сидел на кровати в пижаме, все не решаясь подняться. Я чувствовал себя неважно, но не был так болен, как следовало бы после всего пережитого. Состояние, как после постоянной работы за заработную плату. Голова болела и казалась разбухшей и горячей, язык был сух, во рту и горле был песок, а челюсть ныла. Но у меня бывали деньки и похуже.
Серое, туманное, еще прохладное утро, но день обещает быть теплым. Я с трудом поднялся и, помяв живот, потом желудок, почувствовал признаки тошноты.
С левой ногой все было в порядке. Она не болела. Поэтому, очевидно, я должен был стукнуться ею о кровать.
Я все еще извергал проклятья, когда раздался стук в дверь. Тот начальственный стук, когда хочется открыть дверь на пару дюймов, запустить в физиономию нахала сочную ягоду и снова захлопнуть дверь.
Я открыл немного пошире, чем на дюйм. Передо мной стоял лейтенант Рандэлл в темном габардиновом костюме, в мягкой шляпе с загнутыми кверху полями, очень чистый и изящный, с важным видом и недоброжелательным взглядом.
Он слегка толкнул дверь, и я отступил в сторону. Он вошел, закрыл за собой дверь и огляделся по сторонам.
– Я ищу вас уже два дня, – сказал он, не глядя на меня. Его глаза оценивали комнату.
– Я был болен.
Он обошел комнату легкими пружинящими шагами. Его светлые волосы сияли, руки были в карманах, а шляпа под рукой. Для полицейского он был не очень крупного телосложения.
– Не здесь? – спросил он, вытащил руку из кармана и положил шляпу на журналы.
– В больнице.
– В какой больнице?
– В ветеринарной.
Он дернулся, как будто я залепил ему пощечину, и слегка смутился.
– Немного рановато для острот, не так ли? Я ничего не ответил, а закурил, затянувшись, и снова сел на кровать.
– Таких, как вы, нельзя вылечить, – сказал он. – Разве что бросить в каталажку.
– Я очень болен и еще не выпил кофе. Вы не можете ожидать от меня ума высокой пробы.
– Я говорил вам, чтобы вы не
– Вы не Бог, – я затянулся еще раз.
– Вы бы удивились, если бы узнали, сколько неприятностей я могу вам принести.
– Возможно.
– А вы знаете, почему я до сих пор ничего не предпринял в этом направлении?
– Да.
– Почему? – он аж согнулся, наклонившись вперед, зоркий, как терьер, с тем холодным выражением лица, которое рано или поздно должно было появиться.
– Вы не могли найти меня.
Он выпрямился и покачался на пятках. Его лицо слегка сияло.
– Я думал, вы скажете еще что-нибудь, и собрался двинуть вам в подбородок.
– Двадцать миллионов долларов не испугают вас. Но, наверное, вы получаете приказы.
Он тяжело дышал, рот был приоткрыт. Очень медленно он достал из кармана пачку сигарет и разорвал обертку.
Пальцы немного дрожали. Он взял с журнального столика спички, закурил, хотел бросить спичку на пол, но направил ее в пепельницу и затянулся.
– На днях я вам кое-что советовал по телефону, – сухо сказал он. – В четверг.
– В пятницу.
– Да, в пятницу. Вы не послушались. Я понимаю почему. Но я не знал этого, когда вы свидетельствовали. Я просто предполагал линию действий, которая мне тогда показалась удачной.
– А что я свидетельствовал? Он молча посмотрел на меня.
– Не хотите ли кофе? – спросил я. – Он может сделать вас гуманнее.
– Нет.
– А я хочу, – я встал и направился в маленькую кухоньку.
– Сядьте, – выпалил Рандэлл. – Я еще далеко не все сказал.
Я все-таки пошел в кухню, налил воды в кофейник и поставил его на плиту. Затем выпил два стакана холодной воды из-под крана. Вернулся со стаканом в руке, остановился в дверях и посмотрел на Рандэлла. Он не пошевелился. Завеса дыма, как твердый предмет, стояла возле него. Он смотрел в пол.
– В чем я был неправ, когда поехал к миссис Грейл по ее же приглашению?
– Я сейчас говорил не об этом.
– Да, но говорили немного раньше.
– Она не посылала за вами, – он поднял глаза. В них все еще было холодное выражение, а свет из окна оттеняла его острые скулы, – Вы навязались ей и практически влезли в это дело.
– Смешно. Насколько я помню, мы о деле даже не заикнулись. И не думайте, что в ее рассказе было что-то ценное. Заговаривание зубов, не за что зацепиться. И, конечно же, я предположил, что она с вами предварительно переговорила.
– Да, она сказала мне, что эта пивнушка на Санта Моника – укрытие негодяев. Но это ничего не значит. Ни там, ни в отеле напротив для нас ничего нет. Дешевые подонки.
– Она вам сказала, что я ей навязался? Он опустил глаза:
– Нет.
Я снова ушел на кухню и приготовил кофе. На этот раз Рандэлл пошел за мной и остановился в дверях.
– Насколько я знаю, эта ювелирная банда работает в Голливуде добрых десять лет, – сказал он, – На этот раз они зашли слишком далеко – они убили человека, и я, кажется, знаю зачем.