Прощай родной мир
Шрифт:
— Я прекрасна — спору нет, но не стоит так откровенно взирать на меня, ведь…
— И солнце может ослепить, если на него постоянно смотреть, — перебиваю её, хотя этим не сказать чтобы вызвал её неудовольствие.
— Всё верно, — градус ехидства поднялся выше. — Что-то не вижу у тебя на лице и доли паники, хотя ты уже угодил в полицию в лице заключённого. Как так, ещё ученик, но попал в полицию?
— Вы не паникуете, поэтому не паникую и я, — отвечаю ей, продолжая гладить Химари. — Тем более мы с вами в одной лодке, причём подводной.
— Может я уже успела пройти
Я внимательно осмотрел учителя, но не нашёл ничего выбивающегося из образа прекрасной девушки. Немного помятый свитер, который не смог скрыть объёмную грудь, джинсы, которые очерчивали стройные ноги. На месте, где я спал, нашлось бежевое пальто, предположительно принадлежащее сенсею. Не оглядываясь на ситуацию, сенсея в такой одежде можно было позвать и в ресторан и в клуб, да вообще много куда.
— Вы не выглядите как девушка способная истерить по такой причине, — сказал ей, после чего подошёл к сидящему сенсею и немного наклонившись, чтобы наши лица были на одном уровне. — Тушь, которой и так минимум, всё ещё превосходно лежит и не выглядит испорченной слезами. Чёрные прекрасные глаза не выглядят покрасневшими. На себе же каких-либо побоев не чувствую. Поэтому вы преувеличиваете сенсей, — улыбнулся, глядя ей в глаза.
— Ты прав, но это не делает наше положение лучше. Всю ночь спать здесь неудобно, а ведь скоро в школу, — она поддержала меня улыбкой и всё также смотрела в глаза.
— На счёт школы я не беспокоюсь — у нас ещё есть суббота и воскресенье, — пожал плечами, на автомате начав гладить Химари сидящую на моём плече.
— Сегодня воскресенье, мой дорогой ученик, — усмехнулась сенсей, а меня молнией ударило. — Теперь понимаешь? За эти двое суток столько интересного произошло, — Куросава-сенсей приложила свою изящную ладошку к щеке и притворно покачала головой.
— И вы мне, конечно, ничего не расскажите? — тяжело вздохнув, спросил у сенсея.
— Конечно, нет! — она настолько ярко улыбнулась, что я на автомате начал искать лимон, чтобы убрать ту довольную физиономию, но не найдя оного перевёл взгляд на моего учителя.
Наши лица в десяти сантиметрах друг от друга, происходит битва взглядов. Искра, буря, безумие! Ровно до тех пор, пока мой палец не кусает Химари, которую я продолжал гладить.
— Ау! — разрываю зрительный контакт с сенсеем и с небольшой обидой смотрю на Химари. — Неужели ты решила проголодаться именно сейчас?
В ответ чёрная кошка начала активно бить меня хвостом по шее.
— Ты в последний раз кормил её в пятницу. Поэтому я больше удивлена, что она смогла вчера продержаться без еды.
— Тогда вы видели процесс её кормления? — выпрямляюсь и присаживаюсь рядом с сенсеем.
— Видела. Я не осуждаю, но и не одобряю, — Куросава-сенсей покачала головой.
— И почему же? — интересуюсь у неё, попутно закатывая рукав чёрной рубашки с длинными рукавами.
Пункт в копилку наблюдений — я успел когда-то зайти к себе домой и переодеться в мою одежду.
— Вы становитесь слишком близки, — услышал неожиданную новость.
Я ожидал
— И чем же это плохо? — спрашиваю у неё, отмечая, что Химари тоже прислушивается.
Не знаю как другие, но небольшое изменение поведения с её стороны стало мне заметно сразу. Она даже не стала торопиться и кусать моё предплечье.
— Привязанность, — сенсей сказала слово, словно это должно было мне что-то объяснить. — Связь. Близость. Не понял? Эх, — она тяжело вздохнула, после чего продолжила. — Вы становитесь небезразличны друг другу. Привязываетесь и не можете долго находиться друг без друга. Иногда это доходит до страшного. Это можно сравнить с ломкой у заядлого наркомана, но на степень сильнее.
— Не замечал подобного, — пожимаю плечами, беззаботно продолжая поглаживать мурчащую Химари.
— Аха-ха-ха-ха, — звонко засмеялась сенсей. — Ты себя просто вчера не видел! Стоило нам сюда попасть, как вас двоих разделили. Первый час ты даже сесть нормально не мог, постоянно ходя кругами, на второй ты просил вернуть её тебе, а на третий требовал.
— А что дальше? — спрашиваю её.
— На четвёртый час ты был готов гнуть и грызть решётки камеры. Только после этого, ну и моей просьбы, они вернули тебе кошку, — сказала она, когда я на автомате посмотрел на решётку.
Она была цела, хотя чего мне ещё ожидать? Что они будут вырваны с корнями?
— Так чем плохо то, что мы привязываемся друг к другу? — возвращаюсь к предыдущей теме.
— Кроме предыдущего пункта, ваша привязанность может сыграть с вами злую шутку. Случайность или естественный ход событий, но вскоре вы расстанетесь. Как никак у вас разный срок жизни, — сенсей странно посмотрела на довольную Химари. — Смерть одного из вас сильно ударит по другому. Может быть вплоть до смерти другого. Поэтому спрошу у вас. Вы готовы к этому? Готовы к возможным последствиям? — сенсей так и не перевела своего странного взгляда с моей кошки.
— Разве в жизнь не всегда так? — спрашиваю у неё, но получаю вопросительно поднятую бровь. — Мы намеренно совершаем поступки, которые позже принесут нам боль и разочарования. Можно ли назвать это ошибкой — решает сам человек. Даже зная результат, выбор человека может не измениться. Тогда ради чего он раз за разом совершает одни и те же действия? — вопрос уходит в пространство. — Повторение одного и того же действия с ожиданием на изменение — это ведь безумие? Тогда человек безумен? Или он мазохист, который тем самым доставляет себе удовольствие посредством боли? Нет, ведь всё наоборот, — я усмехнулся, поглаживая замершую Химари. Она даже не пыталась двигаться и, казалось, даже перестала дышать. — Всё как раз таки наоборот. Человеку приятен сам процесс. Зачем брать и привязываться к домашним животным, которые умрут спустя три или пять лет? Зачем страдать от потери? Но ведь человеку приятно само проведённое время с ним. Поэтому люди готовы заводить их раз за разом. Готовы раз за разом страдать, тем самым платя за проведённое вместе время, — мои пальцы нежно прошлись по ушкам моей кошечки.