Прощай, Византия!

Степанова Татьяна Юрьевна

— Снайперская винтовка и нож, — перебила его Катя.

— И пистолет «ТТ». Он был вчера у него в руках, он стрелял из него в меня, там, в лесу.

— Но экспертиза пока не дает нам точных… — Потому что гильзы отсутствуют. Ничего, отыщем. Там уже мои работают — лес прочешем, отыщем.

— Это в таком-то снегу? — тихо спросила Катя.

Он снова рубанул ладонью воздух — был ли это жест отчаяния?

— Но почему, Никита? Почему, за что этот тип.., этот стрелок, как ты его называешь, убивает этих людей? Там, в Волгограде, здесь, у нас? Мотив где? В чем?

— А ты разве не слышала,

что они там вчера говорили, что твердила Зоя, что кричала в истерике эта девчонка — ее младшая сестра — Ирина? Они считают, что их семье и той мстят таким образом, сводят счеты.

— Мстят? Как ты сказал? Повтори! Мстят? Сводят счеты?! Господи, но за что?

— Знаешь, скольким в оные времена хотелось посчитаться с Ираклием Абакановым и его замом, спросить с них полной мерой за все: за сломанные судьбы, за годы, проведенные в лагерях, за погибших родственников, за смерть, за ложь, за несправедливость, за зло, которые они причинили?

— Но это было полвека назад. Тех, кто хотел спросить полной мерой, кто страдал по их вине, — многих уже и на свете-то и нет! Месть через пятьдесят с лишним лет — это.., это миф, Никита.

— Миф? Ты, значит, говоришь миф. На вот, послушай. — Он включил магнитолу, стоявшую на подоконнике.

«Жертвой неизвестного преступника стали потомки генерала Ираклия Абаканова, возглавлявшего в годы тоталитарного сталинского режима…», «В результате покушений были убиты Федор и Евдокия Абакановы — внуки небезызвестного сталинского министра госбезопасности, сосредоточившего в конце сороковых — начале пятидесятых в своих руках…», «Сразу все правоохранительные силы, вплоть до ФСБ, брошены на…», «Раскрытие серии громких убийств родственников генерала Ираклия Абаканова — всесильного министра МГБ взяла под свой контроль Генеральная прокуратура…» — Возбужденные голоса комментаторов в эфире старались заглушить друг друга.

— Эту версию Ануфриев выдвинул? Они что, с самого начала знали об убийстве в Волгограде? — спросила Катя, стараясь отвлечься от этих назойливых радиоголосов.

— Естественно, знали. Уже одно то, что они сами так активно, так настойчиво начали участвовать в оперативно-розыскных мероприятиях, говорит за то, что эта версия с самого начала была для них главной. И единственной.

— И теперь ты тоже подпал под их влияние?

— Никуда я не подпал, я сам, с самого начала.., я думал — не все так просто. Версия наследства, наследников, раздела имущества — сколько раз мы встречались с этим, но здесь — нет, здесь что-то другое. И вот вчера, Катя, я видел его, я гнался за ним.

— По-твоему, ты гнался за мстителем? Колосов молчал.

— По-твоему, мы имеем дело с кем-то, чьи родственники когда-то безвинно пострадали по вине Абаканова и Мужайло? — Катя покачала головой. — Разве возможна месть через столько лет? Нет, я отказываюсь в это верить. В эту вашу с Ануфриевым версию. Или ты хочешь сказать, что мы имеем дело с фанатиком? С сумасшедшим?

— Для сумасшедшего он слишком уж профессионален, — ответил Колосов. — Я ж говорил тебе, он профессионал во всем: в слежке за своими жертвами, в выборе места нападения, в стрельбе. Жаль, ты эти наши гонки вчерашние не видела: как он уходил, как в ледяную воду бухнулся, как стрелял, как мастерски

сумел уйти, фактически из-под самого моего носа. Нет, Катя, это не псих, это человек умный, расчетливый, с холодной головой. Он знает, что делает, знает, чего хочет.

— И чего же он, по-твоему, хочет?

— Уничтожить их. Всех, весь род, как раньше говорили, до седьмого колена. Возможно, для него это что-то вроде навязчивой идеи или обета мести. В Волгограде ему удалось в одну ночь расправиться со всеми, но здесь он предпочитает уничтожать их — потомков, внуков, людей этой самой ненавистной ему фамилии — по одному.

— Вендетта популярна только в мексиканских сериалах, Никита.

— А ты не замечала, что наша нынешняя жизнь все больше и больше местами тянет именно на мексиканский сериал?

— Нет, не замечала. И я по-прежнему отказываюсь видеть тут какую-либо связь… — Катя внезапно осеклась. Что это? Она снова подумала о связи.., точнее, о совпадении… Вот и сегодня утром, как обычно, она ехала на работу — спустилась по эскалатору на свою родную, ближайшую к дому станцию метро «Парк культуры», вышла на платформу, где грохотали голубые поезда и… С чем они были связаны напрямую, эти поезда метро? Эта станция «Парк культуры»? С тем болезненным, почти физическим ощущением, которое испытала она вчера там, глядя на портрет генерала… Прошло полвека с тех пор, а она почти каждый день, отправляясь на работу, садилась в поезд именно там, на той самой платформе, где он, этот самый генерал, бросился под поезд…

— Вот прочти, факс из Волгограда, тут копия осмотра места происшествия, то есть загородного особняка семьи Мужайло. — Колосов протянул ей папку. — В дополнение к профессиональным навыкам этого нашего стрелка он умеет проникать в такие вот загородные особняки путем свободного доступа, не взламывая замков и запоров.

Катя взяла папку. Ей не хотелось ее читать, не хотелось знать о том, как умерли все эти незнакомые далекие чужие люди. Она думала о Нине.

— Мне на пару дней надо будет самому выехать в Волгоград, — сказал Колосов.

— Зачем? Ты же сам говоришь, что розыск переместился, что теперь он орудует здесь у нас?

— Эта информация неполная. — Он хмурился. — Я хочу изучить обстановку на месте. Возможно, там будут какие-то данные по личности этого типа. Какие-то зацепки… Ведь сейчас он для нас как фантом. Я даже фоторобот его не могу составить, хотя вплотную гнался за ним, запах его пота чувствовал.

— Но Ануфриев же сказал тебе, что…

— Да мало ли что он там сказал! Они и так столько времени с нами темнили. Пора, Катя, думать своей головой. Иначе.., иначе при таких темпах мы их дражайшую семейку не спасем.

— И все же, Никита, я в эту версию не верю, слишком уж она искусственна и не правдоподобна. — Катя покачала головой. — Не проще ли и на этот раз принять за основу ну хотя бы версию киллера-наемника, а?

— А как быть тогда с этими Мужайло — вот, читай, убиты: бабка — дочь генерала, ее сын банкир, его жена, дети, его шофер.

— Но, может быть, и для этого убийства были какие-то иные причины, кроме такой запоздалой мести через пятьдесят лет?

Глава 26. КАМЕРА СЛЕЖЕНИЯ