Проще некуда
Шрифт:
– Замечательно. И как же его зовут?
– Стеллан.
Вивека покраснела. Должно быть, это серьезно.
– И где же вы познакомились? Вы давно… общаетесь?
– Мы вместе ходим на курсы интуитивного массажа. Он астролог. – Вивека поколебалась. – И он немного моложе.
– Вот как?
– Ему тридцать четыре.
– Сколько? – Анника чуть не подавилась глинтвейном. – Ты встречаешься с мужчиной, который моложе меня!
В наступившей на кухне тишине был слышен только звук телевизора из гостиной. "Как я мечтаю попасть на бал!"
– И что с того? – в конце концов фыркнула Вивека. – Я так и знала, что ты отреагируешь таким образом, потому раньше и не говорила. Ты полна предрассудков! Будь я мужчиной, ты бы не
– Будь уверена, нашла бы! Будь ты мужчиной и начни ты встречаться с девушкой, которая моложе тебя на двадцать два года, знаешь, как бы я это назвала?
– Мне это неинтересно.
Вивека вышла в коридор и начала надевать сапоги. Анника поплелась следом за ней. Непонятно отчего стало противно. Разумом она понимала, что надо гнать неприятные мысли, и ведь это личное дело Вивеки, с кем встречаться. А тридцать четыре года – это, вообще говоря, взрослый мужчина. Но убедить себя Аннике не удалось. Вивека попрощалась с детьми, прежде чем направиться к входной двери.
– Счастливого Рождества, – решительно сказала она и вышла.
Анника какое-то время простояла в коридоре.
– И тебе счастливого Рождества, – пробормотала она, идя обратно к семье, по-прежнему сидевшей перед телевизором.
– Она не захотела остаться посидеть с нами? – спросил Том, беря мандарин из вазы на журнальном столике.
– Нет.
Резкие ноты в голосе Анники заставили Тома взглянуть на нее.
– Что-то случилось?
– Я потом расскажу.
– А что расскажешь? – с любопытством спросила Андреа.
– Ничего особенного. Бабушка заходила, принесла подарки.
– Можно открыть их сейчас?
– Нет, вечером.
Анника повернулась к Тому.
– Я пойду займусь едой.
– Ты не будешь смотреть Диснея?
Анника покачала головой и сморщила нос.
– Я и так знаю, чем там все закончится.
Она вышла на кухню и достала пакет с картошкой из холодильника. Под льющейся из крана ледяной водой руки моментально замерзли. Анника чистила медленно, тщательно. Почему ее так возмутила мамина новость? Что в ней такого ужасного? Попытки сформулировать ответ воскресили в памяти картины прошлого, почти позабытые. Вивека до того, как она стала Вивекой, а была просто мамой. С тщательно уложенными осветленными локонами, обрамляющими молодое, милое личико. Анника заставила себя продолжать чистить картошку. Вивеке было всего тридцать с небольшим, когда Иоран ушел от нее. К тому моменту она уже десять лет фактически одна вела хозяйство, заботилась об Аннике, ухаживала за собой. Она была самая красивая из всех мам на их улице. Розовая помада и мини-юбка. Чужие папы смотрели ей вслед, когда она проходила мимо, ведя Аннику на детскую площадку или направляясь в супермаркет, чтобы купить стейк и масло с пряностями к пятничному ужину. Но Иоран все равно приходил с работы позже и позже. Все чаще Анника с мамой оказывались за обеденным столом вдвоем. И все чаще она слышала, как мама плачет, сидя в одиночестве перед телевизором.
Майкен и Стиг были первыми, кто развелся в их чистеньком районе. И именно Майкен взяла шефство над мамой, когда папа их бросил.
Она же познакомила маму с новыми подругами, которые заставили ее забыть о мини-юбках и розовой помаде, которые научили ее "двигаться вперед", как это называла мама, теперь уже Вивека. Получить образование, найти работу. Это были трудные годы, и для Анники не меньше, чем для Вивеки. Ее хорошенькая, пекущая булочки мама, из-за которой все одноклассники ей завидовали, вдруг выкрасила волосы в рыжий цвет противно пахнущей зеленой кашей, повесила Аннике ключ от дома на шею и решила двигаться вперед. Анника слышала, как Вивеке вторят Майкен и другие подруги, когда она рассказывает им, что ничего уже не будет, как прежде, что ей надо думать о себе самой.
Не так ли поступала Вивека и сейчас? Сидя с бокалом красного вина в обществе тридцатичетырехлетнего
Во всяком случае, она не лгала, констатировала Анника, ставя кастрюлю с картошкой на плиту. Как прежде ничего уже действительно не было.
Ближе к одиннадцати по телевизору закончилась американская комедия, которую они с Томом смотрели, сидя на диване. На столе перед ними была гора мандариновых корок, а на полу валялась скомканная бумага от упаковок. Том взял пульт и выключил телевизор. У Анники не было сил наводить порядок. Она до отвала наелась сладостей, да и вообще праздник удался.
Они танцевали вокруг елки, ели запеченный окорок, который даже оказался не слишком сухим. Том подарил ей красивый браслет с брелоками, папа позвонил из Рио-де-Жанейро, а дети, по крайней мере изредка, напоминали сияющих детишек из каталога. Анника попыталась встать с дивана, но Том потянул ее обратно.
– Завтра послушаем мои диски, правда? – прошептал он ей на ухо. – Все-все-все.
Анника захихикала, пытаясь вырваться из его рук, но объятие становилось только крепче. Но вдруг игра оказалась прервана ворвавшимся в тишину их дома внезапным коротким звонком мобильного телефона.
– Мой выключен, это, наверное, твой, – удивленно сказал Том.
Анника вышла в коридор и достала телефон из кармана куртки. "1 новое сообщение", – увидела она на экране и нажала на кнопку. "Счастливого Рождества. Спасибо за вчерашнее".
От Рикарда.
Анника и Бигге уселись за столик у окна и через немытое стекло видели, как мимо спешат люди, нагруженные пакетами. Рождество осталось позади, но до пика продаж еще далеко. На днях Бигге позвонила Аннике и спросила, не хочет ли та составить ей компанию и пройтись между Рождеством и Новым годом по магазинам, присмотреть себе что-нибудь на распродажах. Аннике надо было подыскать комбинезон для Микаэля и новые сапоги для Андреа. И папа как раз прислал денег на подарки внукам, ведь он понятия не имел, какой у них размер и что именно им нужно. К тому же в Рио-де-Жанейро выбор комбинезонов и теплых сапог уж точно невелик. Так что они с Бигге договорились, что по магазинам будут ходить по отдельности, зато потом, часа в два, посидят где-нибудь в кафе.
Бигге поставила свои пакеты рядом со стулом. Она купила темно-красный бархатный жакет, цену на который снизили почти вдвое. Что называется, как украла. И еще два топа Мах Мага.
Для базового гардероба, как выразилась Бигге, укладывая их обратно в сумку. Светло-бежевые замшевые сапоги едва ли можно назвать повседневной обувью, признала она, но зато они идеально подойдут для вечеринки. Да и стоили-то всего тысячу двести.
Анника тоже была довольна. Она нашла комбинезон для Микаэля за полцены в не очень дорогом магазине. Наверное, будет великоват, но зато можно будет носить его и на будущий год. Правда, Андреа вряд ли придет в восторг от купленных ей темно-серых сапог с удобными завязками наверху, но, как рассудила Анника, надо ловить момент: скоро дочь вообще запретит маме покупать для нее практичные вещи. В магазине Анника видела кожаные сапоги в пастельных тонах, с меховой окантовкой и помпонами – хорошо, что Андреа не ходила с ней, а то нелегко было бы объяснить дочери преимущества резиновых сапог на устойчивой подошве, которые сейчас лежали в сумке возле стула.
Анника налила себе чая из белого фарфорового чайника, стоявшего перед ней на столике. Она выжидала. Бигге ведь прекрасно понимает, о чем сейчас должна зайти речь, и Анника хотела дать ей возможность самой начать говорить на эту тему. Бигге откашлялась и наконец произнесла:
– Тебе, наверное, хочется узнать о Челле…
– Ну-у-у… – протянула Анника и отломила ложкой кусочек лимонного пирога с безе. Ей не хотелось проявлять излишний интерес.
– Это немного сложная история.