Проще убить, чем…
Шрифт:
Я запнулся. Дался мне этот чертов Монтень. Небось, Нинка точно сейчас обо мне вспоминает.
А Машка, которая уже просто устала, сказала:
– Ладно, великий психотерапевт, завязывай. Пойдем лучше спать.
Мы долго вертелись не в силах уснуть, но не разговаривали. Может, каждый считал, что не стоит зря тревожить другого. Наконец, я стал погружаться в дрему, а Машка вдруг спросила:
– А может, духи и не врали?
Я спросонья не понял, о чем это она.
– Какие духи, Маша? Спи давай.
– Как какие? – раздался удивленный ответ. – Те, на спиритическом сеансе, которые предрекали мне беду.
А
– Родион Николаевич! – змеиным голосом начал он. – Мне снова выпала честь разговаривать с вами. Вы не представляете, насколько правление нашей фирмы благодарно вам за вашу помощь.
– Я рад, что вы это оценили, – ответил я с кислой миной.
– Оценили, да еще как, – засмеялся юрисконсульт. – Родион Николаевич! Не только оценили, но и решили, что ваша компания, наоборот, вас недооценивает. С нашей точки зрения, времена таких, как ваш Тимур, прошли. Он уже совершенно потерял гибкость и нюх.
И хотя Виктор Юрьевич говорил практически слово в слово то, что я сам думал о своем боссе, мне почему-то стало ужасно неуютно.
– А вы что, знакомы с Тимуром Арсеньевичем? – осторожно спросил я.
Юрисконсульт хмыкнул. Похоже, он предвидел этот вопрос.
– Да как вам сказать, Родион Николаевич, – неопределенно протянул он. – Лично я его раньше не знал, хотя и слышал о нем от моих друзей. А потом и вживую пришлось пообщаться.
Я удивился. Мне ничего об этом не было известно.
– Вы встречались с Тимуром? – растерянно спросил я.
– Конечно же, – засмеялся Виктор Юрьевич. – Мы же не могли напрямую обратиться к Науму Яковлевичу, хотя именно его участие, благодаря вам, и сыграло решающую роль. Поэтому для начала мы пошли к действующему президенту фирмы, то есть Тимуру. И у меня с ним была очень содержательная, но не продуктивная беседа. И тогда мы обратились к вам.
– Как? Вы говорили с Тимуром до меня? – раздраженно спросил я.
– Да, Родион Николаевич. А потом решили, что, может быть, вы окажете нам необходимую поддержку. И, к нашему удовольствию, так оно и произошло, – слегка скучающим тоном ответил юрисконсульт. – Более того, – продолжал он, – мы и в будущем надеемся плодотворно с вами сотрудничать. Вы ведь не откажетесь?
Я буркнул что-то неопределенное, но Виктор Юрьевич принял мои слова за согласие.
– Я так и думал, – с удовлетворением произнес он. – Очень-очень рад. И еще раз от лица фирмы благодарю за помощь.
Черт возьми, они говорили с Тимуром до меня. А тот-то прикидывался дурачком.
Кстати, его отношение ко мне становилось все более прохладным. Внешне мы общались как прежде, но от Генриетты я узнал, что разработку новой сделки, сулящей исполнителю хорошие дивиденды, он отдал Михееву, своему второму заместителю, в перспективе моему конкуренту на пост Тимура. Тот был нормальный парень и хороший исполнитель. Но вот руководить людьми не умел.
Но я плюнул и решил не загружать голову этими мыслями. Отчасти я был рад передышке и даже доволен поручением, которое
В итоге я целый день ничем серьезным не занимался, а так, валял дурака. Заодно поболтал с Нинкой. А когда попрощался и положил трубку, то подумал, что мое с ней общение напоминает свидание заключенного с женщиной с воли – так, как его изображают в американских фильмах. Двое страстно друг на друга смотрят через стекло и переговариваются по телефону. Вот и между мной и Нинкой возникло толстое пуленепробиваемое стекло. А про Машку я в тот день как-то и не вспоминал. Или, может, просто гнал от себя мысли о ней. Она напомнила о себе сама. Уже в конце рабочего дня она позвонила и убитым голосом попросила:
– Приезжай скорей. Мне страшно.
Я, естественно, прискакал, как только смог. Машка, похоже, совсем расклеилась. Видно было, что и плакала. Я спросил, что случилось. Она молча включила телефон на воспроизведение. Я услышал скрежещущий голос Эдуарда и испуганный Машки.
– Добрый вечер!.. Мария Витальевна?
– Да… А кто говорит?
– О, Мария Витальевна, я, наконец, услышал ваш голос. И, знаете, он меня не разочаровал. Он очень подходит вашей очаровательной внешности. А то ведь иногда бывает, смотришь на женщину – глаз не оторвать, а заговорит – как жаба заквакала.
– Извините. Кто это все-таки говорит? – у Машки в голосе появились испуганные нотки.
– Как? Вы разве не догадались? – спросил Эдуард с издевкой. – Это же я. Ваш верный поклонник. Эдуард.
В возникшей паузе послышался шорох прокручивающейся пленки, а затем снова возник скрипящий голос.
– Или вы меня уже забыли? Разве не со мной вы не захотели вчера разговаривать, Машенция?
Машенцией называл Машку только я. Я остановил запись. Машка с явным страхом смотрела на меня.
– Видишь, он даже знает, как ты называешь меня. Слушай дальше.
И она снова включила запись.
– Разве я что-то плохое вам сделал? Вы ведь даже не видели меня. С чего вы вдруг решили, что я хуже вашего Родика.
Вот гад дает, подумал я.
– А может, Мария Витальевна, нам стоит встретиться, чтобы обсудить наши взаимоотношения? Я тоже могу отвести вас в ресторан с экзотической кухней. Только, ради бога, не надевайте эту бежевую блузку. Вы должны одеваться в яркие цвета. Они сильнее подчеркивают вашу красоту. Кстати, о цветах. Я ведь эти розы долго выбирал и прислал вам, а не этой нудной старушке. Вы, Мария Витальевна, не поверите, а я на вас обиделся. И старушке пришлось преподать урок. Не надо на чужое зариться. Не читала она, видимо, Булгакова. Или пропустила страничку про Аннушку, укравшую золотую подковку. Так как, Марина Витальевна, пойдете со мной в ресторан?