Проще убить, чем…
Шрифт:
Я поморщился, Нинка была права, но в то же время по-звериному чувствовал, что мне категорически необходимо сохранить с ней связь, какой бы она ни была. Иначе я запросто мог бы выпасть из обоймы. Она ведь вольная птица. Поговорит с папой, и отправит он ее на какие-нибудь Багамы развлекаться, а где там Родик, и кто он вообще такой, поди потом узнай. Но пока мне нужно было закруглить этот разговор с каким-то положительным балансом.
– Нина! – невеселым тоном сказал я. – Ты можешь иронизировать сколько угодно, но поверь, мне бы и в голову не пришло делать из тебя друга семьи. Не настолько я идиот. Да и не тот человек, который в уголке будет держать, как школьник, женщину за руку. – Я не смог справиться со своей натурой
– Ни минуты не сомневаюсь, – фыркнула Нина.
– Вот и хорошо, – согласился я. – Но тогда ты поймешь, что, по сути, я лишь пытаюсь сохранить status quo. Между нами и так ведь нет никакого романа. Мы и на самом деле с тобой только друзья, – я подчеркнуто выделил последнее слово, – хотя я не забыл и не забуду ту единственную, принадлежавшую только нам ночь. – Я невольно вспомнил ее полувздох-полустон. – В остальном наши взаимоотношения нейтральны и, говоря казенным языком, не выходят за рамки принятых норм. Я даже не удивлюсь, если некоторые думают, что твой папа просто поручил мне за тобой приглядывать, чтобы ты не совершила какую-нибудь глупость.
– Так это мой отец попросил тебя заниматься мной? И для страховки, на всякий случай, сообщил мне, что у тебя беременная подруга? – вдруг закричала Нина, совершенно неожиданным образом отреагировав на мои слова.
Ничего подобного, конечно, и в помине не было. Сама мысль, что я вроде как бы оказываю услугу Науму Яковлевичу, а не покорен прелестями Нины, возникла экспромтом, но, видимо, была перспективной. Нинка теперь только из одного уязвленного женского самолюбия может захотеть доказать себе и папаше, что я расстарался ради нее самой, а не выполняя желание всемогущего олигарха. Хотя я мог и фатально ошибиться, а она послать меня далеко-далеко…
В ответ на ее возмущенный возглас я, естественно, шумно запротестовал.
– Нина, ты говоришь совершеннейшую чушь. И твой папа абсолютно не причем. Я встречался и собираюсь встречаться с тобой, потому что я тебя люблю. – Черт возьми, я даже втиснул в свою тираду объяснение в любви. – А хочет ли этого твой отец или нет, меня ни капельки не волнует. Я лишь хотел подчеркнуть, что в наших отношениях и так все выглядит тип-топ. Поэтому несправедливо и жестоко от этого отказываться. И я объясню почему. Ты можешь назвать этот довод рассудочным, но это не значит, что он плох. Мне в жизни катастрофически тебя не хватает, и, не скрою, что хотел бы большего, чем мимолетные встречи. Но есть то, что есть. И мне остается только надеяться, что мое общество тебе не в тягость. Но посмотри и с другой стороны. Природа милосердна, и она со временем сглаживает углы, в том числе остроту человеческих чувств. И что будет дальше, нам знать не дано. Ты со временем можешь понять, что я совсем не тот человек, который тебе нужен. Маша может решить, что прожитые со мной годы были ошибкой. Нечто подобное может произойти и со мной в отношении любой из вас. Только наивные идиоты клянутся вечностью. Так зачем же сейчас заставлять друг друга страдать именно тогда, когда нам так не хватает друг друга? В конце концов, секс не главное.
– Балабол, – безнадежно вздохнув, сказала Нина и положила трубку. Но ее голос не был сердитым. Я с облегчением вздохнул. На этом фронте я не продвинулся, но и не отступил.
А потом позвонила Машка. Ее звонок на работу был редкостью, хотя в этот раз она просто меня опередила. Я сам собирался звонить, чтобы узнать, все ли в порядке. Кстати, она тоже ужасно не любила, когда я начинал ей докучать во время съемок. В общем, не многим отличалась от меня. На студии, слава богу, все было, как говорят медики, в пределах нормы. Режиссер был доволен отснятым материалом и прочая, и прочая. Я обычно пропускаю всю эту лирику мимо ушей, но ныне не без удивления заметил, что мне приятно слышать, как ее хвалят.
В тот день мы вернулись домой довольно рано. И если б не постоянное ожидание очередного звонка Хлопотуна, все текло бы как обычно, скучно. Машка была усталой и раздраженной, и я старался не привлекать ее внимания. Но просто сидеть и лупить глаза в телевизор вскоре стало тоскливо. Я полез за коньяком и предложил Машке. Она отказалась. Решив рожать, она практически перестала употреблять алкоголь. Так, рюмочку за компанию. Но сегодня я, по-видимому, такой компанией не был. И даже обиделся. Полез в интернет. Но никаких убедительных доказательств, что изредка выпитая рюмка спиртного наносит вред плоду, не нашел. Попадались только антиалкогольные агитки на уровне политпросвета. Я уже собрался поделиться этими сведениями с Машей, когда необычно пронзительно и требовательно зазвонил телефон. Мы вздрогнули. Машка испуганно присела на диван и стала нервно мять ни в чем не повинную подушку. Я взял трубку. Это, оказывается, был Скворцов. Он зачем-то попросил разрешение приехать.
Скворцов был не один. Вместе с ним пришли еще два господина моего возраста, но не моего телосложения. Один был просто толст, и от него чуть слышно несло кисловатым запахом страдающего излишним потоотделением человека. А второй, симпатичный с виду парень, был как-то странно непропорционален. В его фигуре было что-то обезьянье. Может, диспропорционально длинные руки и коротковатые ноги. Но, повторяю, они оба производили вполне приятное впечатление.
Скворцов поздоровался и представил гостей.
– Мария Витальевна! – немного игриво начал он. – Я к вам привел двух приятных во всех отношениях мужчин, которые будут по очереди охранять вашу особу, а в меньшей степени и Родиона Николаевича, от любого вторжения в вашу личную жизнь. Посмотрите и запомните их хорошенько, я не хочу, чтобы случайно заметив Пашу, – он кивнул на толстяка, – или Марата, – Скворцов указал на второго мента, – идущих за вами, вы впали в панику.
Я был рад оперативности Олега Андреевича, но кое-что в его словах меня удивило.
– А меня зачем охранять?
– Охранять – это громко сказано, – почему-то недовольно ответил майор. – Но если принять за основу версию о маньяке, то, естественно, что охранять надо вас обоих. Нанести удар вам это все равно, что нанести его Марии Витальевне. И, с моей точки зрения, вы вполне реальная мишень.
Час от часу не легче, подумал я, а Скворцов продолжал, и я понял причину его недовольства:
– Но если под угрозой нападения находятся два человека, то два охранника – это катастрофически мало. Даже для хорошей охраны одной только Марии, извините, что назвал не по отчеству.
Машка безразлично кивнула. В это время снова зазвонил телефон. Я взял трубку и нажал на запись.
– Алло! – послышался знакомый скрипучий голос. – Родион Николаевич! Вам не надоело пыхтеть в трубку? Вы так и будете играть роль секретаря Марии Витальевны? Мне ваш голос уже начинает надоедать.
Я состроил рожу и знаками стал объяснять Скворцову, что на телефоне Хлопотун. Тот понимающе кивнул и стал куда-то звонить по мобильнику, видимо, отдавал указание определить местонахождение говорившего.