Прощение славянки
Шрифт:
– Ладно, Иван, ты не волнуйся так. Учту твои пожелания. Поехали в прокуратуру, я туда пригласил людей из мэрии, из ближайшего окружения Груздева. А на очереди сотрудники компаний «Интернефть» и «Северонефть». С них снимут показания Яковлев, Романова и Перова. У нас сегодня напряженный график, а времени до конца рабочего дня не так уж много.
Допрос проводили в кабинете Огородникова. Первым зашел секретарь мэра – высокий молодой человек, который сразу понравился Турецкому открытым взглядом и тем, как он спокойно сел на предложенный стул
– А на службу в церковь вы тоже ходили в ту ночь?
– Нет, я же неверующий. А стоять и делать вид, что я внимаю каждому слову батюшки или хотя бы что-то испытываю, слушая его проповедь, не нахожу нужным. Это было бы нечестно с моей стороны.
– А что, Груздев был верующим?
– Нет, но его положение обязывает присутствовать на главных церковных праздниках.
Турецкий стал задавать вопросы об отношениях Груздева с Сатановским и Самариным. И услышал то, что ожидал: новый мэр объявил войну нефтяным олигархам и дал им жесткие сроки, в которые они должны были заплатить налоги в государственную казну.
– Я видел, как они однажды выходили из его кабинета. Он их пригласил на беседу, а закончилась она тем, что обоих просто колотило от ненависти и гнева. Они пытались как-то скрыть это, но им не удалось. Лица красные, глаза молнии метали, но думали, если сумели сохранить каменные лица, то никто ничего не заметит. Я зашел потом в кабинет мэра, он сам едва сдерживался. Говорил, что заставит их платить налоги, что они разворовывают государство, что прежние градоначальники их покрывали, потому что были подкуплены и постоянно прикармливались. А он положит этому конец. Очень жаль, что Игорь Вячеславович погиб. Следующий мэр уже таким не будет, побоится расправы…
– Что же вы думаете, на них нет управы?
– Очень сильные позиции у противостоящей стороны. Тягаться с ними практически бесполезно, – с явной безнадежностью ответил молодой человек. – Увы, деньги правят миром. Во всяком случае, у нас, в Нефтегорске.
В отличие от секретаря остальные допрошенные отвечали на вопросы одинаково, как будто сговорились. Да, мэр проявил некоторую жесткость по отношению к Сатановскому и Самарину. Но вскоре они нашли общий язык и даже на рождественской службе в церкви стояли рядом. Можно утверждать, что они помирились. Очень жаль Игоря Вячеславовича, как градоначальник он успел бы много сделать для города, если бы не его безвременная кончина. А начинал так хорошо, город стал преображаться на глазах…
Когда вышел последний из допрашиваемых, Огородников не удержался и съязвил:
– Надо было заготовить носовые платки – слезы утирать этим чиновникам. Ишь как они, оказывается, любили Груздева! Такие прочувствованные слова говорили, я сам едва не заплакал!
– А чего ты ожидал? Что они признаются, как его ненавидят,
– А вы заметили, Александр Борисович, как они едины были в своих речах? Как будто по одной бумажке готовились.
– По одной указке… – Турецкий сложил в стопку протоколы допроса. – Пошли к Перовой. Узнаем, как у нее дела.
У Светланы был уставший вид. Она тоже несколько часов подряд допрашивала свидетелей и теперь изучала свидетельские показания.
– Документы об уплате налогов допрашиваемые принесли?
– Да, вот документы об уплате налогов «Интернефти» и «Северонефти». Но с ними еще надо поработать. Даже на первый взгляд понятно, что эти данные не соответствуют истинному положению дел.
– Поехали домой, Света, рабочий день давно закончился, нас Иван отвезет в гостиницу.
В машине обсудили дальнейшие действия, потом Турецкий предложил:
– Может, оторвемся немного? Давайте сабантуйчик устроим. Вечеринку, как говорит моя Ниночка.
– А мой Сережка каждое сборище гостей называет «обжираловкой», – огорченно заметила Светлана. – Как ни стараюсь, как ни воспитываю его тонким человеком, грубость из него так и прет. Иногда даже обидно. Как будто он в детдоме растет.
– Твой Сережка сейчас в самом противном возрасте. Моя Ниночка тоже в тринадцать лет начала нам грубить.
– А когда закончила? – с надеждой спросила Светлана.
– Да у них этот период такой затяжной… – вспомнил Турецкий свой последний разговор с дочерью.
– Нелегко быть родителями, – вздохнула Светлана.
Огородников с сочувствием посмотрел на обоих.
– Вас послушаешь – детей не захочешь, – подал он голос, припарковываясь возле гостиницы.
В номере Турецкого после короткого совещания сообща решили, что лучшего места для задуманной вечеринки, чем ресторан «Дикий кабан», нет.
– И ни слова о деле, – предупредил всех Саша. – Будем отдыхать.
– Жаль, Живов уже уехал. – Володя Яковлев симпатизировал эксперту.
– Дело сделал, что ему теперь в Нефтегорске торчать? У него тоже какие-то проблемы с дочками, полетел воспитывать.
– А сколько им лет? – сразу поинтересовалась Светлана.
– Близняшки, в пятом классе учатся. Лет по одиннадцать, наверное.
– Так они и в одиннадцать жить не дают? – удивился Огородников. – Нет, теперь я точно сто раз подумаю, прежде чем своих завести.
– Почему? Есть хорошие дети. Я слышал… – вмешался в разговор Яковлев.
– Твои сыновья хорошие, грех тебе жаловаться.
Яковлев помолчал, видимо прикидывая про себя, насколько хорошие у него сыновья. Потом честно признался:
– Мои – тоже не сахар… Хоть и совсем маленькие…
– Нет, теперь я о детях даже думать не буду! – решительно заявил Огородников.
Все рассмеялись.
В ресторан они ввалились веселой компанией, шумно рассаживались вокруг стола. Как ни странно, народу было немало.