Прощение
Шрифт:
– Это все потому, что у тебя глаза круглые, а у меня зоркие, – заключила Беки.
Я вывела Джейд к ручью, пытаясь не думать о них, как и о том, видят ли они меня сейчас со звездного неба. Джейд приняла водную стихию очень благосклонно, хотя многие лошади не любят купаться. Я даже решила, что поеду как-нибудь туда, где мы сможем поплавать.
В июне, перед тем как установилась жара, я отправилась верхом к холму, где стоял дом Сассинелли. До этого я заметила их машину и решила проверить, все ли приехали, – так, на всякий случай. Я не могла дождаться, когда смогу показать Серене свою Джейд. Однако оказалось, что дома был только глава семьи доктор Сассинелли, по своему обыкновению заскочив туда лишь на время, перед каким-то семинаром.
Но я не учла того, что ни разу не ездила на Джейд по каменистой дорожке, которая тянулась вдоль горного хребта. Наверное, звук цокающих копыт о гравий раздражал ее. Она затанцевала подо мной и раз, и два, даже поскользнулась, но я не испугалась. Однако прошла минута, и Джейд вдруг вся взмокла – я натянула поводья что есть силы. Можно было повернуть ее назад, но я все же двинулась вперед. Нам не грозила никакая серьезная опасность, но Джейд продолжала топтаться на месте, приводя меня в бешенство. Наконец я пришпорила ее, и она помчала с места в карьер, прямиком к крыльцу дома Сассинелли. Я ехала без седла, ухватившись за гриву и натянув поводья. Когда Джейд ощутила под копытами траву, она резко остановилась, как будто натолкнувшись на стену, и я кувырком полетела через ее голову. Я не сильно ушиблась, пострадало только мое «мягкое место», да еще зацепилась ладонью за острый камень. Конечно, я была очень смущена. Из дома никто не вышел, и я была за это благодарна судьбе. Наверное, в доме никого не было. Чтобы убедиться, я постучала, потирая зад, – там, где порвалась ткань джинсов. Джейд лениво пощипывала цветы на клумбе Сассинелли, глядя на меня зеленым глазом в обрамлении длинных ресниц. В этот момент дверь неожиданно открылась и на пороге появился Мико. Он был босиком и держал сандвич размером с мою голову. Мико позвал меня в дом. Я ни минуты не колебалась. В ушах у него были наушники, из которых доносились громкие звуки «Времен года» Вивальди. Я бы не услышала ничего, даже если бы он что-то сказал, а он продолжал есть свой сандвич. Когда музыка закончилась, он спросил:
– Ну, разве не суперские у меня наушники?
Он не хвастался, просто восхищался красивой вещью.
– Я все время ими пользуюсь, – ответила я. – Ты не забыл: я тут убираюсь. Золушка на вашей территории.
– Спорим, ты не думала, что я люблю классику?
– Я думала, что ты предпочитаешь винтажного Вана Халена. И что ты здесь делаешь?
– Мне понадобилось забрать кое-какие вещи, и потом мне нравится быть здесь одному. Помогает думать.
– Тебе, думать? – дразнящим тоном переспросила я. – Вот это новости.
– Знаешь, Ронни, каждый день открывает нам новую тропинку, и ты ни за что не догадаешься, что увидишь там, за поворотом, пока не сделаешь шаг.
Он наклонился и большим пальцем мазнул мне майонезом по кончику носа.
– Тебе сколько лет, Ронни? – спросил он. – Подожди, я сам догадаюсь. Серене почти шестнадцать, значит, тебе пятнадцать. Пятнадцать лет от роду.
– Мне почти шестнадцать, – сказала я. Конечно, это не было даже полуправдой.
– Мне бы хотелось, чтобы тебе исполнилось шестнадцать.
– Что так? – проговорила я, хотя и так знала, к чему он ведет. Это было понятно по тому, как Мико смотрел на меня. Хотя я была мормонкой и не могло быть речи о свиданиях с парнем-католиком, который к тому же на четыре года старше меня, мне все равно хотелось знать ответ.
Он выпил стакан воды, а потом произнес:
– Потому что ты красивая и потому что ты не жеманничаешь. – До меня вдруг дошло, что мы одни в большом доме. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что Мико поспешил заверить меня:
– Не
– Кто?
– Твоя лошадь. Как ее зовут?
– Джейд. У нее один глаз зеленый.
– А у тебя оба зеленые.
– Ну, один у меня стеклянный, – пошутила я. – Мне подарили ее на день рождения. Я так хотела показать ее Серене. Она приедет?
– Нет, этим летом у моей сестры есть работа. Семейная традиция. Она работает в команде спасателей. Ты не собираешься к ней присоединиться? Серена говорила, что ты приедешь.
– В августе, если она не передумает.
Я с нетерпением ждала поездки в Кейп-Код. Серена сказала мне, что на лодках можно отплыть от берега на пять миль, откуда хорошо видно китов и их детенышей.
– От тебя пахнет лошадью, – заметил Мико. – Я видел сверху, как ты упала. Ушиблась?
Я показала грязную ладонь.
– Мисс Свои, я вижу, что у вас серьезная рана. Разрешите мне осмотреть вас, все-таки я без пяти минут доктор. – Взяв мою руку, он добавил: – Если вы хотите услышать мое авторитетное мнение, то вы будете жить. А сейчас лучше промыть рану. Вам сделали прививку от столбняка?
Я пробормотала что-то в ответ, и он заметил:
– Доктор должен задавать много вопросов.
– Ты можешь спрашивать все, что хочешь, – сказала я ему. Воздух словно накалился от эмоций.
– Можно спросить, согласишься ли ты поцеловать меня?
– Ты можешь попросить меня о чем угодно, – проговорила я, и Мико поцеловал меня.
Он не пытался обнять меня, хотя я и понимала, что поцелуй, наверное, сопровождается объятиями. Я понимала также, что это неправильно, но обвила руками его шею. Это был настоящий поцелуй, но я не чувствовала себя грешницей. Наоборот, я ощущала себя чистой, словно омытой солнечным светом, струившимся из окон. Я не целовалась с мальчиками часто. А тогда я еще вообще ни с кем не целовалась. Мне казалось, что у Мико в этом больший опыт. Однако я была почему-то уверена, что он ни разу не целовал никого так, как меня, – как будто я была драгоценным сосудом из хрупкого стекла, который надо хранить на каминной полке, чтобы, не дай бог, он не упал и не разбился. В конце концов, второго первого поцелуя не бывает. Он заставил меня осознать несколько истин. Во-первых, я поняла, что жизнь для меня не закончилась и мое будущее не окутано только черной дымкой. В это мгновение я готова была верить, что судьба может дать мне шанс. Во-вторых, я поняла с пугающей ясностью, что люблю Мико. Наверное, мое чувство зрело еще с десяти лет. Я не сомневалась, что буду любить этого парня до конца своих дней. Это было печально, но я хотя бы не обманывала себя.
Мы отстранились друг от друга. Между нами повисло молчание. На стенах плясали солнечные зайчики. Наконец Мико вымолвил:
– Позволь мне вымыть тебе руку.
Мы направились в кухню. Это был обычный дружеский жест, но все теперь приобрело особый смысл. В последние два с половиной года я могла плакать по десять раз на дню, не в силах контролировать свои эмоции. Я боялась, что если задержусь здесь надолго, то расплачусь снова, поэтому решила побыстрее отправиться домой, сказав об этом Мико. Даже то, как нежно он накладывал мне повязку, едва не заставило меня упасть в обморок.
На протяжении нескольких следующих лет я видела Мико раз двадцать, но мы ни разу не говорили о том дне. Мы не вспоминали о том, как он подсадил меня на Джейд, как помахал мне рукой на прощание. Ни он, ни я не вымолвили в тот день больше ни слова. Мы не говорили об этом, пока я не вернулась домой из Сан-Диего, перед тем как поступить в колледж и после того как произошло то, что произошло. К тому времени Мико имел серьезные отношения с девушкой из университета Колорадо, но он считал меня подругой. Впрочем, все в его семье были привязаны ко мне, и Мико очень заботился обо мне.