Прощения не ждут
Шрифт:
Он понятия не имел, сколько денег дал им Иверс, но это выяснилось довольно скоро.
Арни очень хотел навестить свою мать, и Надин поддерживала его. И они решили поехать туда, благо поселок находился неподалеку от Шайенна. Накануне Арни обмолвился, что надо бы вернуть седло Кларенса его отцу.
— Так верни, — сказала Надин.
— Тогда я останусь без седла.
— Купи себе новое.
— Легко сказать «купи»! Хорошее седло стоит сорок долларов.
— Ну и что? В кошельке их несколько сотен.
Арни
— Думаю, мы должны выбрать подарки для твоей матери, братьев и сестер. Нехорошо появляться с пустыми руками.
Судя по всему, ей доставляло большое удовольствие посещать магазины и лавки и покупать все, что вздумается. В результате Надин приобрела вязаную шаль с кистями и другую, шелковую, радужную, какой Ирма Янсон не носила сроду, два отреза материи на платья, прелестную резную шкатулку со швейными принадлежностями (правда, без музыки) и красивый кофейный сервиз.
— Не лучше ли было просто купить мешок муки, крупы и сахара, — вздохнул Арни. — Мать была бы рада.
Надин ответила:
— Зачем привозить продукты? Мы дадим ей денег. Твоей семье больше не придется голодать.
Глава одиннадцатая
В туманной дали виднелся маленький поселок. Зимой здесь было особенно уныло. Старые, облупленные, грязные домишки выглядели ужасающе некрасивыми. Дым, копоть, скверный запах, теснота… Арни привык к этому с детства, но Надин выросла на ранчо; пусть в плену запретов и взглядов отца, и все-таки — на приволье.
— Мне кажется, тебе здесь не понравится, — сказал он.
Она удивилась:
— Почему? Ведь здесь живет твоя семья!
Арни попросил Надин подождать во дворе. Ему хотелось хотя бы немного подготовить мать к встрече с новоиспеченной невесткой.
Разумеется, кто-то из младших оказался на улице и возвестил о приезде Арни восторженными криками. Тот велел братьям привязать лошадей к ограде, а сам поскорее шагнул внутрь дома.
Ирма Янсон занималась стиркой в крохотной кухоньке. Это была еще молодая, но уже поблекшая, измученная невзгодами женщина, которой словно бы не хватало тепла и солнца.
Увидев старшего сына, Ирма выпрямилась, и в ее глазах отразилась радость пополам с тревогой.
— Арни! Ты вернулся? Что-то случилось или…
Он подошел к ней и взял ее красные мыльные руки в свои.
— Случилось, мама, но не плохое.
Ирма поняла, что ей лучше сесть. Оставив стирку, она вытерла руки о фартук и смотрела на сына, ожидая, что он скажет.
— Мне пришлось оставить работу на ранчо, потому что я… женился.
Он заметил, как мать отшатнулась.
— Женился?! Арни! Но ведь ты еще так молод, тебе всего двадцать лет! То есть, конечно, ты уже взрослый, но… Она здесь?
Он прочитал во взгляде матери то, что она не решалась
— Да, здесь, она ждет во дворе. Но это не то, что ты думаешь. Надин — дочь богатого ранчеро, соседа того человека, к которому нанялись мы с Кларенсом. Мы не останемся здесь, мы просто решили тебя навестить. Моя жена хочет познакомиться с тобой.
Совершенно сбитая с толку, Ирма растерянно оглядела убогое жилье.
— Да, но ведь у нас…
Арни улыбнулся.
— Не беспокойся. Она простая неизбалованная девушка.
Надин предстала перед Ирмой. Было заметно, как сильно волнуются обе женщины. К счастью, мать Арни сразу почувствовала, что для этой хорошо одетой и, как ей показалось, уверенной в себе девушки не существует ничего важнее любви к ее сыну. Дело довершили подарки. Братьям и сестрам Арни достались сладости, а Ирма ахнула, увидев материю, шали и открыв шкатулку, где было три пары ножниц разных размеров, наперстки, иголки, мотки ниток и ярко раскрашенный деревянный гриб для штопки.
Когда Надин вызвалась помочь в работе по дому, сердце Ирмы окончательно растаяло. Арни сиял, едва ли не впервые в жизни видя мать столь оживленной и радостной. А та украдкой поглядывала то на него, то на невестку, силясь понять, чем ее сын мог понравиться богатой девушке.
— Как поживают родители Кларенса? — спросил Арни, когда они сидели за столом. Ирма приготовила самое лучшее, что только смогла приготовить: свиные шкварки с кукурузным хлебом.
— У них все в порядке. А Кларенс остался на ранчо?
— Мне надо поговорить с его отцом, — сказал Арни, не отвечая на вопрос.
После ужина, предоставив женщинам возможность познакомиться поближе, он поехал к Хейвудам.
Дверь открыл отец Кларенса, мужчина со смуглым суровым лицом. Глубоко посаженные темные глаза Дункана Хейвуда смотрели пристально и серьезно; от него исходило чувство редкостного спокойствия и достоинства, обычно не свойственного беднякам.
— Арни? — он был удивлен еще больше Ирмы, поскольку знал, что никто не спустится с горного пастбища посреди зимы без очень веской причины. — Откуда ты? Что-то случилось?
— Нет.
— Хорошо, если так. Входи, — промолвил Дункан, отступая назад.
У Хейвудов было также темно и тесно, как в доме Янсонов, но здесь ощущалось присутствие мужчин: по некоему особому запаху и по обилию предметов, какими обычно пользуются только представители сильного пола.
— Вижу, ты приехал один, — сказал отец Кларенса. — С моим сыном все в порядке?
Арни набрал в грудь побольше воздуха, как сделал бы перед прыжком в ледяную воду, а после промолвил:
— Надеюсь, что да. Я прибыл не один, а с… женой.