Прошло семь лет…
Шрифт:
– Ты знаешь этих ребят?
– Самодеятельная группа из Бруклина, – объяснила Никки. – Джереми часто ходит на их концерты.
«Убожество», – вынес Себастьян про себя вердикт, немного послушав слова.
Просмотрев название других папок, он обнаружил с десяток телесериалов, о которых понятия не имел, и еще весьма недвусмысленные ролики, обозначенные как «fuck» «boobs» и «MILF» [6] .
Для очистки совести он открыл одну из папок и запустил фильм. Пышная медсестра появилась на
6
Фак, сиськи, «Мамочка, которую я хочу поиметь» (англ.).
– Может, хватит грязи? – рассердилась Никки.
– Есть из-за чего возмущаться, – успокаивающе произнес Себастьян.
– Тебе безразлично, что твой сын смотрит порно?
– Абсолютно. И я бы сказал даже, что меня это радует.
– Радует?
– Он такой хрупкий, женственный, что я даже беспокоился, уж не гомик ли он.
Никки удрученно посмотрела на Себастьяна.
– Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? – Он не ответил, и она продолжала: – Даже если бы он был геем, я не вижу в этом проблемы.
– Раз проблем нет, закрываем тему.
– Ты все еще живешь в XIX веке, и это удручает. Себастьян поостерегся вступать в дискуссию.
Однако Никки не успокоилась:
– Мало того что ты гомофоб, ты еще одобряешь фильмы, унижающие женщин!
– Я не гомофоб и никаких дурацких фильмов не одобряю, – буркнул Себастьян, всеми силами стараясь уйти от спора.
Он открыл верхний ящик стола. По дну катались разноцветные шарики-драже, высыпавшиеся из большого пакета «M&M’s». Среди конфет валялась визитная карточка татуировщика из Уильямсбурга с картинкой, изображающей дракона.
– Собрался делать себе татуировку? Похоже, наш мальчик решил порадовать нас всем, чем только можно. Думаю, где-нибудь существует список, который подростки по секрету передают друг другу. Там перечислены все представимые и непредставимые глупости, какими можно достать родителей.
Никки прервала его, заглянув в глубину ящика.
– А это ты видел? – спросила она, указывая на запечатанную пачку презервативов.
– У твоего подопечного есть подружка?
– Мне ничего об этом не известно.
Себастьян мгновенно вспомнил упаковку противозачаточных таблеток, которую два часа назад нашел в комнате у Камиллы. У одной пилюли, у другого презервативы, хочет он того или нет, но дети выросли. По отношению к Джереми это вызвало у него чувство удовлетворения. По отношению к Камилле ужас. Он спросил себя, стоит ли говорить о дочери Никки, но тут он заметил косяк с травкой, уже наполовину выкуренный.
– Трава! Это меня пугает больше, чем порно! Ты в курсе, что он курит эту гадость?
Никки занялась в это время комодом и ограничилась пожатием плеч.
– Я задал тебе вопрос!
– Погоди! Смотри-ка, что я нашла!
Приподняв стопку маек, она обнаружила
– Джереми никогда бы не ушел без мобильника, – твердо сказал она.
Она протянула телефон Себастьяну. Вытаскивая телефон из чехла, он обнаружил в кармашке еще и кредитную карту.
«Без кредитной карты он бы тоже никогда не ушел», – подумали они одновременно и обменялись испуганными взглядами.
8
В воздухе витал запах розмарина и полевых цветов. Свежий ветерок теребил плети лаванды и листья на кустах. С крыши бывшей фабрики, превратившейся теперь в биоогород, открывался сказочный вид на Ист-Ривер, небоскребы Манхэттена и статую Свободы.
Разнервничавшись, Никки вышла на крышу, чтобы выкурить сигарету. Прислонившись к кирпичной трубе, она не сводила глаз с Себастьяна, который нервно расхаживал между тисовых ящиков с тыквами, кабачками, баклажанами, артишоками и душистыми травами.
– Дай мне тоже сигаретку, – попросил он, подойдя к ней.
Себастьян ослабил галстук, расстегнул рубашку и теперь освобождался от никотинового пластыря, приклеенного на спину.
– Не думаю, что она пойдет тебе на пользу.
Не обратив внимания на замечание бывшей жены, Себастьян зажег сигарету и как следует затянулся, глубоко вдохнув дым. Потом принялся массировать себе веки. Стараясь не поддаваться гложущей его тревоге, он пытался понять, что же нового он узнал о сыне, осмотрев его комнату. Джереми солгал, попросив разрешения переночевать у Саймона, так как знал, что тот на учебной экскурсии. Он уехал, взяв рюкзак и паспорт, что предполагало долгое путешествие, возможно, даже на самолете. При этом не взял с собой ни мобильника, ни кредитки, которую оформила ему мать, двух «соглядатаев», благодаря которым любая полицейская служба могла бы отследить его перемещения и напасть на след…
– Он не только сбежал, он сделал все, чтобы его не могли отыскать, – произнес он вслух.
– Что толкнуло его на побег? – задалась вопросом Никки.
– Какая-нибудь очередная глупость, которую он совершил. Никаких сомнений. И я полагаю, капитальная глупость, – отозвался Себастьян.
На глазах Никки выступили слезы, в горле встал ком. Тупой страх все болезненнее и ощутимее скручивал внутренности. Ее сын, такой сообразительный, такой умница, был всего лишь неопытной простодушной овечкой. Конечно, ей не нравилось, что он стал воровать. А исчезновение просто повергало в ужас.
Первый раз в жизни она пожалела, что предоставляла ему столько свободы, что, воспитывая его, делала ставку на благородство, доверие, терпимость и открытость. Себастьян прав. Мир сегодня слишком груб, жесток и опасен для идеалистов-мечтателей. В нем невозможно выжить без изрядной доли цинизма, своекорыстия и жесткости!
Себастьян снова затянулся и выпустил дым в сияющий прозрачностью воздух. За спиной у него тихо, по-кошачьи мурлыкал кондиционер. Как же его тоскливый страх не подходил к этому мирному огородику, который жил себе и жил, втиснутый в современный город.