Прошлой ночью в "Шато Мармон"
Шрифт:
Мишель взмахнула рукой:
— Ну-ну, не скромничай. Любой согласится: если дебютный альбом попадает сразу в двадцатку — это фантастический успех!
— Я бы сказал, фантастический успех — это когда дебютный альбом сразу попадает на четвертое место, — спокойно поправил Джулиан, не удержавшись от новой неотразимой улыбки.
— Что? — Брук невольно приоткрыла рот.
— Лео сказал. Пока это неофициально, но альбом на четвертом месте. На четвертом! В голове не укладывается!
Брук вскочила со стула и кинулась обнимать Джулиана.
— Господи, Господи, Господи, — повторяла
Мишель слабо вскрикнула и, обняв сразу Брук и Джулиана, достала по такому случаю бутылку особого виски.
Рэнди принес три бокала со льдом и апельсиновый сок для Мишель.
— За Джулиана, — сказал он, поднимая свой «тумблер». Все чокнулись и пригубили виски.
Поморщившись, Брук поставила бокал, а мужчины осушили свои до дна.
Рэнди хлопнул Джулиана по спине:
— Знаешь, я так рад за тебя, за твой успех и вообще, но должен сказать, это круто, когда в семье заводится своя рок-звезда!
— Да перестань ты, это же не…
Брук шлепнула Джулиана по плечу.
— Они правы, любимый, ты настоящая звезда. Разве многие исполнители после дебюта взлетели сразу на четвертое место в чартах? Пять человек, десять? «Битлз», Мадонна, Бейонсе и… Джулиан Олтер? С ума сойти!
Они радовались, говорили, забрасывали Джулиана вопросами еще минут сорок, но Мишель напомнила — пора собираться, через час нужно ехать в ресторан. Когда она вручила им стопку полотенец и закрыла за собой дверь комнаты для гостей, Брук повисла на Джулиане, так неистово стиснув его в объятиях, что в конце концов они упали на кровать.
— Это происходит на самом деле! Это правда! Это реальность! — повторяла она, покрывая поцелуями его лоб, веки, щеки и губы.
Джулиан поцеловал ее в губы и приподнялся на локтях.
— А ты понимаешь, что еще это значит?
— Что теперь ты настоящая знаменитость? — Брук впилась поцелуем в его шею.
— Это значит, что ты можешь наконец уйти из Хантли. Нет, бросай обе свои работы!
Брук немного отстранилась и уставилась на мужа:
— С какой стати?
— Во-первых, потому, что мы с тобой уже пару лет вкалываем как два папы Карло и заслужили отдых. А во-вторых, финансовая сторона начинает вырисовываться очень мило. Если сложить процент от гастролей «Марун 5», выступлений на частных вечеринках, о которых договаривается Лео, и деньги от этого альбома, ты можешь расслабиться и наслаждаться жизнью.
Все, что он говорил, звучало абсолютно логично, но по причинам, которые Брук не смогла бы внятно объяснить, она вскипела:
— Я в Хантли не только из-за денег! Я там нужна.
— Но ведь сейчас самое время! До сентября еще две недели, там успеют найти кого-нибудь тебе на замену. Даже если ты останешься в больнице, у тебя появится свободное время.
— Если останусь?! Джулиан, это моя карьера, я ради нее два года в аспирантуре провела, и между прочим, даже если это не интересует Номер Четыре в десятке хитов, я люблю свою работу!
— Знаю, что любишь, но, может, какое-то время ты будешь любить ее на расстоянии? — Джулиан шутливо пихнул жену в бок.
Она смотрела на него во все глаза:
— Что ты предлагаешь?
Он потянул ее обратно на себя, но Брук не далась.
Джулиан вздохнул:
—
Брук промолчала.
— Расстроилась? — спросил он, взяв ее за руку.
— Нет, — солгала она. — Мне кажется, я делаю все возможное, чтобы найти равновесие между работой и твоими делами. Мы вместе ходили на шоу Лено, на вечеринку съемочной группы «В лучах славы», на день рождения Кристин Стюарт. Я приезжала в студию, когда ты задерживался. Не знаю, что еще могу сделать, но уж явно не бросить работу, поставив крест на своей карьере, и тенью следовать за тобой повсюду. Рано или поздно тебе самому это надоест. Честно говоря, я бы себя уважать перестала, если бы так поступила.
— И все же подумай. — Джулиан направился в ванную, на ходу стягивая рубашку. — Обещай, что подумаешь!
Звук льющейся воды заглушил ее ответ. Брук решила отложить раздумья и не портить вечер: острой необходимости что-то решать не было, а если они с мужем, так сказать, на разных страницах книги, никто не говорит, что это неправильно.
Сбросив одежду, Брук отодвинула занавеску душа и встала в ванну.
— Чему обязан такой честью? — прищурившись из-за текущей по лицу мыльной пены, спросил Джулиан.
— Тому, что у нас меньше получаса до выхода, — сказала Брук, открывая горячий кран до отказа.
— Ну нельзя же так! — завопил Джулиан.
Она протиснулась мимо мужа, с удовольствием ощутив гладкость его намыленной груди, и выгнула спину под обжигающе горячей водой.
— А-а-а, как хорошо!
Джулиан с притворным негодованием отступил в дальний конец ванны. Брук засмеялась.
— Иди поближе, — попросила она, хоть и знала, что Джулиан может мыться только водой комнатной температуры, а горячую не выносит. — Здесь полно места.
Выдавив шампуня на ладонь, она сделала воду еле теплой и поцеловала мужа в щеку.
— Специально для тебя, милый.
Она снова проскользнула мимо него и с улыбкой смотрела, как он нерешительно встал под душ. Намыливая волосы, она наблюдала, как Джулиан с наслаждением моется под тепловатой водой.
Это была одна из сотен, может быть, тысяч мелочей, которые они знали друг о друге. Брук переполняло счастье при мысли, что она, пожалуй, единственная на Земле знает, что Джулиан ненавидит горячую воду в ванне, душе, джакузи, горячих источниках и всячески ее избегает, зато без жалоб моется под еле теплой водичкой. При этом он, по его выражению, непревзойденный глотатель кипятка — поставьте перед ним чашку обжигающего кофе или дымящуюся тарелку супа, и он, едва пригубив, не моргнув глазом проглотит все до капли; у него впечатляющая способность терпеть боль — как-то, сломав щиколотку, он лишь коротко вскрикнул «черт!», но всякий раз начинает скулить и вертеться, как девчонка, когда Брук подходит с пинцетом выщипать ему пару неправильно растущих волосков на бровях. Джулиан с удовольствием мылся кусковым мылом, предпочитая его гелям (вообще он без возражений пользовался тем, что дают, лишь бы средство не пахло лавандой или, еще хуже, грейпфрутом).