Прошу твоей руки
Шрифт:
Джейн смотрела на себя в зеркало. Неужели это та самая женщина, которая провела свой день рождения с калькулятором в руках? Она мечтала изменить свою жизнь, и вот ей это удалось. Еще ей хотелось, чтобы мужчины бросали на нее вожделенные взгляды, как женщины на Гарретта. Предвкушая, как вытянется его лицо, когда она выйдет на подиум, Джейн улыбнулась. Сначала у него будет шок, потом его лицо озарится улыбкой, а глаза наполнятся любовью. Любовью. Наконец-то она может признаться в своих чувствах. Раньше ей не на что было надеяться, но сейчас все по-другому. После сегодняшнего
Диего выпрямился и начал ходить вокруг нее, расправляя искрящиеся кристаллами оборки. В зеркале отражался дверной проем. В нем появился Гарретт. На какое-то мгновение ей удалось увидеть выражение его лица — она не ошиблась, оно было именно таким, как она и думала.
Гарретт наблюдал за усердно малюющим ее лицо гримером и все более мрачнел, наконец, не выдержав, он ушел. Что происходит? Джейн посмотрела в зеркало. Где же сказочная принцесса? Перед ней стояла женщина с вульгарно накрашенными глазами и неестественно розовыми щеками.
— Не волнуйся, птичка, твое личико будет закрыто вуалью, поэтому макияж должен быть ярче обычного. В любом случае твоего лица никто не увидит.
Следующим был стилист. Он небрежно заколол ее волосы, оставив лишь несколько прядей. Затем подошел Диего. Развернув бесконечно длинную фату, он накрыл ею голову Джейн. На минуту девушке показалось, что она попала под хрустальный дождь. Хрустальные капельки падали на ее лицо и руки.
Джейн уставилась на свое отражение. Вместо сказочной феи на нее смотрела злобная ведьма. В комнате повисла ужасная, отвратительная тишина. Хорошо хоть не смеются. Но гости просто лопнут от смеха. Так вот почему ушел Гарретт. Что бы она ни делала, ей никогда не стать одной из них. Она не может выйти на подиум. К чему? Чтобы услышать унизительные насмешки других моделей и гостей?
Горестно всхлипнув, Джейн соскочила с возвышения.
— Эй! Постой, твой выход еще не объявили!
— Я… мне нужно в туалет!
Подобрав тщательно уложенные Диего оборки, Джейн бросилась бежать, унося за собой развевающийся кристальный шлейф. Она могла бы запросто в него завернуться, но тогда ей пришлось бы скинуть платье. Поэтому, не обращая внимания на их обалдевшие физиономии, Джейн продолжала бежать в надежде, что никто ее не преследует.
Джейн забежала в зал приемной. Она увидела свое отражение в огромных позолоченных зеркалах, и ее охватила паника. Платье было просто громадным. К тому же тяжелым. А фата, наверное, метра три… О, кажется, она забыла венок.
Как же ей теперь скрыться? По лестнице не уйти, а в лифт она просто не влезет.
— Джейн!
Это Гарретт. Нет, она не может показаться ему на глаза. Джейн лихорадочно озиралась по сторонам, ища, куда бы ей спрятаться, и понимая, что в платье она обречена. Она зашла за колонну и закрыла лицо руками.
— Джейн, что ты делаешь? — Он был совсем близко.
— Прячусь.
Гарретт усмехнулся.
— Ты не справляешься
— Я вообще ни с чем не справляюсь.
— Ну-ка посмотри на меня, Джейн.
Как она могла на него посмотреть? Но он уже отводил от ее лица тяжелую кристальную оборку.
— Ты смазала макияж.
Джейн опустила руки. Что? Она его только смазала? Тогда подождем, когда из глаз хлынут слезы.
— Что-то не так? — Его сильный, нежный и обеспокоенный голос стал последней каплей. Забыв о его смокинге, Джейн уткнулась лицом в лацканы. — Боишься выходить на сцену? Ты еще можешь отказаться.
— Я не боюсь… просто не хочу стать посмешищем.
— Посмешищем?
— Да. Я видела их лица в гримерной. Они молчали, с трудом сдерживая смех. Все надо мной смеются, разве не так?
— Нет, — уверенно сказал он, — но…
— И ты тоже. — Джейн подняла глаза.
— Что тоже?
— На твоем лице было написано отвращение или ненависть.
— Скорее, и то и другое.
Джейн попыталась отстраниться, но Гарретт ее удержал.
— Хочешь знать, почему?
— Потому что я некрасивая? Потому что никогда не буду похожей на твою маму, или Сашу, или на других моделей?
Гарретт покачал головой.
— Потому что ты выглядела счастливой. Я уже давно не видел тебя такой, потому что ты извела себя голодом. Потому что кто-то касался твоих волос и красил твое лицо.
— Но…
— Я никогда не хотел, чтобы ты была похожей на мою семью! Я полюбил тебя за то, что ты другая. Но ты начала делать все, чтобы стать такой же, как они, и я не мог противостоять этому. Сегодня вечером моя любимая прекрасная Джейн исчезла. — (Любимая? Прекрасная?) — И я так по ней скучаю. — Задумчиво улыбнувшись, Гарретт взял в ладони ее лицо.
На этот раз им никто не помешал. Когда его губы коснулись ее, Джейн вздрогнула. А ведь она чуть его не потеряла. А может, уже потеряла?
— Ты меня любишь? — спросила она, поняв, что платье это создано не для поцелуев.
Гарретт замялся.
— Я любил Джейн в черном костюме. Способную проболтать целый вечер в ресторане у Ника. Я любил девушку, обожающую цифры и полагающую, что я понимаю, о чем она мне говорит. Я любил и ту Джейн, которая сумела утереть носы Дарни и Брин.
— Это получилось случайно, — шепотом призналась она.
— Счастливая случайность, если не брать во внимание, что именно с того дня ты начала меняться.
— О, Гарретт, прости. Я была совершенной идиоткой. Я просто…
— Не могла вынести моей внешности? — В его голосе звучала горечь. — Ведь именно поэтому тебя ко мне так тянуло?
— Нет! Как ты можешь так думать? — В ужасе девушка сама ответила на свой вопрос. — Наверное, из-за моего поведения. — Джейн посмотрела ему в глаза и откинула со лба прядь волос. — Ты невероятно красив, но для меня это лишь одна твоя часть. Ты добрый и умный и… и очень предан своей семье, друзьям и партнерам. В наши дни люди забыли слово «преданность», но для меня оно много значит. Мне жаль, что ты так подумал… О, Гарретт, я так тебя люблю. Но я боялась, что ты не сможешь полюбить меня такой, какой я была раньше!