Проскочившее поколение
Шрифт:
Объявляют посадку. Тетка, торопясь к выходу на поле, волнуется: не закрыли бы опять аэропорт, пока мы долетим. Погода в городе меняется каждые полчаса, то яркое солнце, то валом валит снег. И продолжает рассказывать: но все-таки, слава Богу, спасли город, сумели, нашлись умные люди, дали тепло и воду. Мы за них в церквах свечки ставим. А вы в Москве, наверное, даже не слышали ничего, да?
Отчего же, слышали, знаем. Против этих умных людей, за которых воркутяне в церквах ставят свечки, ведется сейчас уголовное дело, они обвиняются в крупных преступлениях. Мы с И. Э. Каплуном как раз и летим в Воркуту, чтобы
Готовя к публикации в этой книге свои старые газетные очерки, я долго думал, оставлять ли в них те имена, которые сегодня, по прошествии многих лет, скорее всего, ничего никому уже не скажут, приводить ли документы, давно уже ставшие архивной пылью. Но в конце концов решил: пускай остается все как было. Уберу забытое имя, истлевший документ, и что же тогда останется? Голый, выхолощенный пересказ? Без вкуса, запаха и осязания того времени? Документалистика не терпит никакого переписывания задним числом, никакого отступления от строгих фактов. И уж тем более, не может быть никакой приблизительности, когда речь идет об этом воркутинском деле. Всякого я повидал, занимаясь журналистикой, но такой оголтелой, такой откровенной и воинственной человеческой подлости, пожалуй, еще не встречал.
Существовало две версии этой истории.
Версия первая изложена в объемистом, 348 машинописных страниц, обвинительном заключении. Московский инженер Станислав Порфирьевич Матюнин, сколотив из своих знакомых и сослуживцев бригаду шабашников (так назывались временные рабочие) из 16 человек, отправился с ней в Воркуту на заработки. Здесь Матюнин познакомился с руководителями строительного управления номер четыре комбината «Печоршахтострой» Эвиром Дмитриевичем Фирсовым и Олегом Ивановичем Томковичем. На следующее лето Станислав Порфирьевич привез в Воркуту уже 120 человек. «Рассчитывая использовать расположение Фирсова и Томковича в своих корыстных целях, — сказано в обвинительном заключении, — Матюнин стал искать пути сближения с ними». Это ему вполне удалось. В результате, общими усилиями, руководители СУ-4 и шабашники путем приписок и других злоупотреблений похитили у государства 59 619 рублей 68 копеек (по тем временам огромные деньги).
Версия вторая дана в приобщенном к уголовному делу письме заместителя председателя горисполкома Воркуты В. Е. Дудко. «Принятие экстренных мер, — говорится в письме, — мобилизация людских и материально-технических ресурсов, в том числе привлечение временных рабочих, позволило предотвратить возможный ущерб городу и всему населению… В случае непринятия этих экстренных мер материальный ущерб государству составил бы около 8–10 миллионов рублей» (деньги тогда вообще фантастические).
Как же так?
Обвинение утверждает, будто злоумышленники похитили у государства без малого 60 тысяч. А горисполком свидетельствует: люди эти спасли, наоборот, государству 8–10 миллионов.
Из письма заместителя председателя исполкома видно, что в городе создались в ту пору какие-то особые, чрезвычайные обстоятельства, потребовавшие принять самые срочные, экстренные меры, мобилизовать людские и материальные ресурсы, иначе — беда. А в обвинительном заключении
Чему же все-таки верить?
И кто они, эти люди, обвиняемые по делу: действительно жулики, воры или же, наоборот, молодцы и спасители? Преступники или герои?
Это уголовное дело тянется уже шесть лет. Шесть лет обвиняемые Матюнин, Фирсов, Томкович находятся под следствием. Их допрашивают, вызывают на очные ставки, берут с них объяснения, опять допрашивают, месяцами держат в тюрьме… Дело разбухло до невиданных размеров, в нем 124 тома. Целая библиотека протоколов, актов, заключений, ходатайств. Все это аккуратно подшито, листы пронумерованы: трудились — не гуляли. А конца делу так и не видно. Так и не известно, когда же все-таки будет поставлена последняя точка, и людям скажут: ваше место на скамье подсудимых или же, наоборот, от имени города Воркуты объявят им великое спасибо.
Когда? Сколько лет еще ждать? Год, два, десять? Сроки следствия постоянно продлеваются. То прокуратура Коми АССР их продлит, то прокуратура РСФСР. Пожалуйста, товарищи следователи, над вами не каплет.
Над следователями действительно не каплет, важным государственным делом занимаются. Однако подследственным — каково? На их имущество наложен арест, с них взята подписка о невыезде: без разрешения следователя — никуда. Ни в отпуск, ни в командировку. Из партии их уже исключили: ворюги же, ясное дело! А может, все-таки нет, не ворюги, может, действительно спасли государству 8–10 миллионов? Кто и когда даст ответ?
Дорога лежит среди тундры. Летом, говорят, здесь очень красиво: трава, кустарник. А сейчас, в апреле, кругом необъятная снежная гладь. Где-то вдалеке синеют горы. Это — Полярный Урал.
Бодрый «уазик» везет нас за двадцать километров от города на реку Усу. Из нее воркутинцы берут воду для своих многочисленных нужд.
Уса — река чистейшая, прозрачнейшая, но капризная, как многие северные реки.
Весной и ранним летом она проносится мощным потоком, с дикой скоростью, все и вся круша на своем пути. Мчатся льдины метровой толщины, несут на себе громадные, с двухэтажный дом, снежные сугробы.
Зимой же, когда питающие реку ручьи на Полярном Урале промерзают и течение Усы почти прекращается, еле-еле сочится, в городе наступают тревожные дни.
Разрываются телефоны в служебных кабинетах, созываются экстренные совещания, каждый час гидрологи меряют столб воды: прибавляется она или нет, течет река или совсем уже замерзла, уснула?
Если вода остановилась на отметке 108 метров над уровнем моря, выше не подымается, то это означает: городу хватит ее недели на две. Ну — на три. При самом жестком режиме экономии.
А что потом?
Как жить дальше?
Высохнут водопроводные краны, остановятся котельные в рабочих поселках. Их придется заморозить, а людей эвакуировать.
Вода в заполярном городе — это не только питье и мытье. Это еще и тепло. Сама жизнь — вода.
А потому, когда течение зимней Усы останавливается, приближается к нулю и уровень воды упорно держится, не сходит с критической отметки 108 метров, на Полярный Урал спешно вылетают вертолеты. Специальные экспедиции пилят лед на реке, прокладывают канавы, гонят по ним воду…