Проснуться не в себе: Дневник безумной наркоманки
Шрифт:
– Ой, а помните, как у Лолки каблук сломался? – Это была моя самая близкая подруга. Сама не понимаю – по какому принципу я выбирала подруг. Неужели принимала фальшь за дружбу? Неужели была такой наивной? Я скорее знаю ответ. Не наивность ( я и не верила в их дружбу) заставила меня дружить с этими девушками. Я просто не верила в настоящую дружбу, и считала это нормальным. Поэтому я не сильно удивилась, услышав, как они перемывают кости покойной мне.
– Да она вообще ходить не умела! Как цапля на ходулях! – Это
– Да. Она была неуклюжей. – Поддакнула Аня. Кстати, почти все мои «подруги» были гидропиридными блондинками. Кроме нас с Аней – мы были белокурыми от природы. Сейчас мне даже радостно от того, что не приходится рисовать себе брови – матушка природа наградила Катю богатыми бровями и ресницами. Да и волосы у нее гуще. Все- таки Катя была красивой девушкой. А теперь такая и я. Нет, комплексами я никогда не страдала, но моя внешность не была такой уж яркой и интересной. Обыкновенная миловидная блондинка. Теперь я была яркой шатенкой, немного с рыжим на солнце отливом – краски для волос имеют особенность смываться.
– И вкуса у нее не было – вновь продолжила тему та, что была моей близкой подругой. Кстати, ее зовут Маша. Пятьдесят килограмм фарша. Хахаха. Фальши то есть. – Как она одевалась! Боже мой! С ее деньгами можно было иметь шмотки поприличнее.
– Ой, с какими такими деньгами? – Закатила глаза Алина. – Не такая уж у нее и обеспеченная семья. Только строили из себя знатных интеллигентов. Даже похороны справили как-то бедненько, словно нищие.
Тут Аля заметила меня, и, одарив взглядом, полным презрения, спросила:
– Тебе чего? Что смотришь?
– Да вот, думаю, почему на таких, как вы таблички не вешают с надписями: «осторожно, редкостные твари».
Я покачала головой, и ушла, стараясь не слушать выкриков в след.
Кажется, я сильно отвлеклась от Женьки на недостойных этого людей. Он поверил мне. Не сразу, но поверил. Потом отвез в мой новый дом, правда, предложил сначала пожить у него. Несмотря на наши братские отношения, я отказалась.
Теперь у меня снова есть друг. Я рада.
Глава 3.
Двадцать пятое сентября, 2010 год.
Два дня назад приходил участковый. По поводу кражи, разумеется. Я забыла о том, что мне нет восемнадцати, поэтому буквально тряслась в страхе, когда шла в участок. Я думала, что меня посадят. Там на меня наорали, но отпустили домой. Оказалось, что Катька уже стояла на учете. Да и на руку девка была нечистой. Спасибо, Катя. Отличная у меня репутация. В участке я встретилась с папой. Он пришел забрать заявление. По его словам, он мучился сутки, а потом решил не портить жизнь ребенку, мол, девчонка я еще совсем. Потом он спросил, кем я прихожусь Лолите. Я ответила, что подругой.
– Насколько близко ты знала ее? –
– Ближе, чем вы можете представить. – Ответила я. Надеюсь, папа не понял меня превратно.
Сегодня после школы меня встретил Алексей. Он написал какую-то песню. Интересно, сколько времени пройдет прежде, чем он поймет, что я бездарность, и, наконец, отстанет?
– Когда ты будешь свободна?
– Не знаю. Вечером я должна забрать Лизу из детского сада.
– Ты каждый день ее забираешь. Ну, а после?
– После будут уроки.
– Какие уроки?
– Такие, которые задают в школе. Слышал о таком?
– Ты ведь говорила, что плюешь на учебу.
– И ты одобряешь это?
– Нет, это плохо, но… Может быть, ты просто не хочешь больше петь?
– По правде говоря, да. Я не хочу петь.
– Значит, в конкурсе ты участвовать не будешь. – Расстроено заключил Леша.
– Наверно, нет.
Леша ушел, даже не проводив меня. Только на прощание буркнул «пока». А у меня камень с души упал. От одной проблемы я избавилась. Ура.
Двадцать шестое сентября, 2010 год.
Сегодня я подумала, что схожу с ума. Со вчерашнего дня творится какая-то чертовщина. Сам по себе включается телевизор, бьется посуда и происходят прочие непонятные вещи. Может быть, сходить к психотерапевту?
Двадцать седьмое сентября, 2010 год.
Сегодня я видела Катю. Она была в ярости. Бедная девочка не может смириться со своей смертью, и конечно, обрести покой. Еще ее бесило, что в ее теле живет другой человек. Я понимаю ее.
– Хорошо ты устроилась, подруга. Должна была сдохнуть, а вместо этого получила вторую жизнь и тело, моложе прежнего! И астма больше не мучает.
– Зато я пережила ломки. Это, между прочем, можно пережить.
Катя скривилась. Ее взгляд скользнул по мне с ног до головы.
– Я теперь будто и не я совсем. Ты зануда, детка. Стиль как у английской королевы. Я вот зачем пришла. Не могу смотреть, как ты живешь моей жизнью, и при этом строишь ее под себя. Какого черта ты вытворяешь? С чего ты взяла, что можешь отказываться от конкурса? Кто дал тебе это право?
– Но я не умею петь.
– А это твои проблемы! Сцена была всей моей жизнью. У меня, знаешь ли, была убогая жизнь. Музыка была моей единственной радостью.
– Кроме наркотиков.
– Что ты понимаешь?! Не суди меня! Ты двадцать лет жила как мышка в коробке. Золотая девочка, не знавшая обратной стороны жизни. А вот она! Вот! Тебе нравится? Уже привыкла или посещают мысли о самоубийстве? Нет? Тогда бери телефон и звони Лехе.
– Лехе? Алексею? Но я не знаю номера его телефона.
– Продиктую.
– Катька указала взглядом на телефон. В общем, теперь я участвую в конкурсе, и если проиграю, она оторвет мне голову.
Десятое октября, 2010 год.