Просроченная виза
Шрифт:
А может, он – всего и делов-то! – нафантазировал себе? В помрачении разума… И Танька сейчас не с любовником, а у сестры? Все ж беда коснулась Элки, а не их с Татьяной. Звонить сейчас туда, конечно, смешно и глупо. Что говорить-то? Раскаяние замучило? Да какое, к черту, раскаяние, когда… А чего – когда? Вот то-то и оно!
Постоял Шацкий в раздумье, походил по пустой и почему-то показавшейся нежилой квартире, пришел на кухню, сел, закурил Танькины сигареты. И постепенно успокоился.
Ну конечно, понять человека можно, когда у него нервы на пределе. Дела валятся. От самых близких ни малейшего сочувствия. Сам себе противен. Перспективы никакой…
Нет,
Так и просидел Иван почти до самого утра, выпив три чашки кофе, которые сварил в домашнем «экспрессо», и выкурив полпачки, пока не очнулся от настойчивых автомобильных гудков. Вспомнил, что бросил машину прямо посреди дороги – ведь не собирался тут засиживаться: сделал свое дело и…
Понял теперь, что ждать нечего и некого, загасил окурок в раковине и хлопнул входной дверью.
Спускаясь по лестнице, как-то посторонне подумал, что невольно стал участником непонятной, нелепой, совершенно идиотской комедии. И не просто участником, а главным действующим лицом. Стыдно-то как, Господи! Ночь ушла, унеся с собой аффектированную бредятину, никому не нужные эмоции, пьяные фантазии, а также все несправедливые и оттого еще более обидные огорчения. И что осталось? Эти вытертые временем ступеньки и нетерпеливые сигналы автовладельца, которому не на месте стоящая машина мешает выехать из двора, мать его!…
Карман что-то тянуло. Шацкий машинально сунул туда руку, откинув полу пальто, и пальцы ощутили теплый металл согревшегося пистолета. Надо же, совсем забыл про него! Тоже ведь из разряда очередной бредятины! Рукоятка была приятной на ощупь, легко легла в ладонь. Красивая машинка, хотя еще ни разу не пришлось пускать ее в дело. Вспомнил, как, уходя от Лильки, все в том же помрачении передернул затвор, дослав патрон в патронник, и запер на предохранитель. Привычка такая была – еще со времен недолгой офицерской службы, с которой расстался в свое время безо всякого сожаления. Вот и сейчас большой палец машинально снял с предохранителя, и… «макаров» готов к работе! К какой? Зачем? Все та же постыдная комедия…
Шацкий покачал укоризненно головой, улыбнулся своим абсолютно трезвым мыслям и поднял глаза: показалось, что кто-то шел ему навстречу.
Нет, не показалось. На площадке лестничного пролета между этажами стоял не знакомый ему мужчина. А почему он, кстати, должен быть знакомым? Какая чушь! Иван вовсе не стремился за годы жизни в этом доме заводить соседские знакомства. Не в деревне, где все друг друга обязаны знать. А чем же этот был неприятен? То, что неприятен, – без вопросов.
Скудное освещение являло молодое и наглое лицо. Что наглое – точно! Но – почему? Или общий вид таков? Кожаная «косуха», черные джинсы, заправленные в высокие ботинки, стрижка «а-ля болван» – башка квадратной картонной коробкой… Что еще? Почему вдруг под животом разлилась непонятная тяжесть? А вот и правая рука незнакомца, засунутая в боковой карман куртки, медленно стала разгибаться. И сразу словно непонятное затмение, а за ним – вспышка!…
При всей своей обычной осторожности Леха Грызлов иногда предпочитал действия стремительные. К примеру, сказано – убрать фраера, нечего тянуть. Был бы другой приказ, можно и не торопиться. Скажи хозяин: «Привези его сюда» – милое дело. А он поинтересовался только бумажками. Ну еще той бабой, что от покойника осталась. По первому пункту вопросов не было: полсотни «зеленых» кусков сами в руки просились. А прочие финансовые тонкости не сильно
Негоже вору в законе мараться самому, есть на то свои исполнители. Карась был одним из таких. За «штуку» маму родную не пожалеет. Его и направил Синий на лестничную площадку.
Приехав сюда еще вечером и не обнаружив во дворе машины Шацкого, Синий не стал его дожидаться. Тем более что рядом с подъездом «клиента» стоял милицейский «форд». На хрен судьбу-то испытывать! Отъехали. Потом прикатили среди ночи. «Форда» уже не было, но не появился и «ауди», на котором обычно гонял «клиент». Последний наезд принес наконец удачу: «ауди» стоял на проезжей части, да так, что лучше и не придумаешь.
Теперь оставалось нервно погудеть, чтобы вызвать этого лоха – хозяина машины. Ну а разбуженные соседи будут потом говорить, что видели во дворе безобразие, а что кого-то замочили в подъезде, про то они не в курсе.
Карась отправился навстречу «клиенту», а сидящий в машине Синий начал операцию – нажал на клаксон. Окно на кухне «клиента» светилось, значит, дома. А когда оно погаснет, вот тогда Синий спокойно отъедет со двора за угол, где и будет ждать Карася. «Тэтэшник» у того был с глушителем, поэтому в такое время вряд ли кто из жильцов этого большого серого дома кинется на лестницу узнавать, что произошло.
Свет в кухонном окне погас. Все правильно, он увидел машину, стоящую впритык к его «ауди», и пошел свою отгонять. Теперь счет уже не на минуты, а на секунды.
Синий включил двигатель и задом выехал из двора. Выбрался в Товарищеский переулок, развернулся, остановился у обочины тротуара в ожидании…
Карась услышал, как двумя этажами выше гулко хлопнула входная дверь. Затем послышались мерные спокойные шаги. Все так, ведь недаром же он вызвал лифт на первый этаж и открыл дверь. Только по ступенечкам. Только навстречу… Иди сюда, голубчик!
Он знал, кто спускается по лестнице. Но все равно ошибки быть не должно. Синий такие штуки но спускает. Значит, надо просто взглянуть в глаза «клиенту» и элементарно шлепнуть его.
Глушитель навинчен. Пушка славная. Но придется бросить, жаль. Приказ Синего.
Шаги ближе. Человек спускался и как будто что-то мурлыкал себе под нос. Вот же народ! С таким одно удовольствие работать! Ни хрена не чует, ничего не сторожится, ни о чем не думает…
Показался на лестничной площадке. Пальто нараспашку, руки в карманах пиджака. Лох – одно слово!
Карась усмехнулся. Он, конечно, узнал «клиента». Это был именно тот, про кого и говорил Синий. Похож, во всяком случае. Да теперь уже и поздно раздумывать. Разве что спросить? Хмыкнул про себя Карась и потянул уже снятый с предохранителя пистолет из кармана. Он уже и место успел присмотреть, куда сейчас влепит кусок свинца. Вон оно – прямо посреди лба.
Увидел вскинутые глаза «клиента» и невольно ощерился в улыбке: глаза были ничего не понимающие, растерянные.
Он засмотрелся, ибо торопиться было некуда. И упустил самый важный в своей жизни момент. Вынырнула из кармана рука «клиента», раздался сухой и громкий треск. То ли доску кто сломал, то ли это так своеобразно хрустнул череп Карася?… Но свет тут же погас перед его глазами. А тело уже безвольно сложилось и рухнуло на лестничную площадку. И следом звякнул о кафель пола выпавший из руки тяжелый пистолет с глушителем…