Простая История. Том 2
Шрифт:
Приглушённо брякнул колокольчик. Джеф бездумно поднялся, ощущая опустошение. Стоял, глядя на алтарь, иногда отвечал вместе со всеми то, что уже запомнил. Но сосредоточиться не мог. Перед глазами была Николь. Правду он, наверное, сказал ей, что он маньяк. Какая она красивая! В мозгу всплывали картинки: Николь смеется в кресле на лужайке. Солнце золотит её волосы. Спящий Бен на её руках – она походила на Мадонну. Джефа словно тряхнуло: кому он тут молится: Богу или Николь?
Слушая и не слушая слово Божие, он размышлял, вскрывая с привычной тщательностью свои душевные нарывы. Придётся раскрыть пальцы. Как ни старайся, против воли никого не удержишь. Помнится он и Эмме пытался навязать своё мировоззрение. Делал всё, чтобы удержать её, чуть ли не силовой тактикой. Правильно сказал Тед: там, где есть принуждение –
Побоку Эмму, не с её проблемами работа. Надо взглянуть правде в глаза. Ему нужна была красивая жена. Да он просто завидовал счастью Стива. Ослеплённый дурак. Женился на подружке первой жены Харта, которая до него весьма близко познакомилась со всем авиагородком. Какой он медведь, он осёл, он единственный не понял этого, да ещё и узаконил с ней отношения. Это было не менее весело, чем его вид ночью на кровати, неподалеку от взлётного поля. Он сам виноват в том, что с ним случилось: он всё, что происходило между ним и Эммой, регистрировал сознанием с позиции предоставленного удовольствия. Удовольствие окончилось, как только было собрано достаточно информации. Значит, истинной любви не было – был суррогат. Самообман. Ну и поделом! Что хотел, то и получил. Думать обо всём этом было неприятно, но разговор с Николь после её пьянки, и утренние выкладки Тома навели Джефа на эти размышления. И вместе с тем, здесь, в храме эти мысли не причиняли прежней боли. Может, притерпелся? А может, просто настолько уже всё пропустил сквозь себя, весь пропитался насквозь, что боль души стала просто незаметной, составляющей часть его жизни?
Странно, неужели он продавил наконец это торможение? Когда он спотыкался в своих эпизодах самоанализа раньше, всегда останавливался. Хоть и чувствовал: не конец. Есть что-то ещё. Но достигнутые результаты удовлетворяли и не было стимулов для дальнейших разборок. А теперь явно ощущалось пространство. Легче шагнуть, легче вдохнуть. Да, видно, продавил.
Месса закончилась и Марина пересела поближе, поёживаясь.
– Я хотела спросить, – осторожно произнесла она. – Что это вас занесло сегодня сюда такую рань?
Джеф почему-то услышал совсем другое: "Когда это Николь видела вас в таком виде как изображает на своих рисунках?".
Он повернул голову, чтобы взглянуть на неё. Её мысли не угадывались. Ответил кратко:
– Не спалось.
Не объяснять же ей причины, в самом деле! Конечно не спалось, если он не торопясь успел проверить почту, поболтать с Логаном и доехать до прихода к половине восьмого. Сегодня он даже собственные рекорды по раннему подъёму побил: подскочил без четверти четыре. Конечно не спалось. Заснёшь тут, как же! Стоило только Харту упомянуть Эмму.
Самоанализ кого хочешь в бессонницу вгонит. Джеф чуть качнул головой, вспоминая, как на прошлой неделе он крутился от боли после пьянки Николь и их исследований. Интересно, это только он такой чувствительный или у всех так? И через сон боль ничуть не мягче. Но даже тогда бессонница не была такой мощной как сегодня.
– Почему?
– Так, мысли. – Ответил он задумчиво. – Недавно у нас был очень тяжёлый разговор с Николь.
В голове звучало: "если стареть мне предназначено, буду ли я здесь, чтобы любить тебя?" Ники! Он повернулся к Марине, рассматривая её. Сместил для удобства на колено расставленные пальцы левой руки, опустив правую руку.
Марина помолчала, глядя на алтарь. Потом спросила:
– О чём же? – он смотрел, что она теребит носовой платочек, скручивая уголок.
– О душевных травмах, – ответил честно. Окинул её взглядом, раздумывая, стоит ли распрашивать о смерти её сестры. Сначала, ещё во время их первого разговора, ему показалось: для неё это прошедшая боль. Но он мог ошибиться, не всё увидеть. Поскольку она всё так же молчала, Джеф решил, что видимо и ей эта тема просто так не даётся. Сейчас проверим. Он спросил негромко:
– Расскажите мне, как вы вышли замуж?
Она изумлённо повернулась к нему.
– Вы об этом говорили
– Упаси меня Бог! – искренне сказал Джеф.– Но я хочу это знать.
– Банальная история, – пожала плечами Марина. – Я была влюблена в Тома, а потом ко мне однажды пришла моя сестра, которая всегда получала то, что хотела, и рассказала, что любит Тома больше жизни. И попросила быть подружкой невесты на свадьбе. Разве я могла отказать: она любила его, он сделал ей предложение, при чём здесь было моё чувство? Потом была свадьба, потом родилась Ники и сестра меня пригласила пожить у них. Том тогда много ездил на всевозможные стажировки. А Ники… – Марина опустила голову, рассматривая свои пальцы. – Она создавала проблемы. Она в детстве была очень слабая. Мама как-то сказала: с ног собьешься, когда рождаются близнецы. У нас было наоборот: мы вдвоем с Элли с ног сбивались, когда родилась Николь. К ней цеплялись все болячки, какие только можно было вообразить. Том затем начал ездить в разные страны, были приглашения для участия в семинарах и встречах, такие деловые поездки часто требовали присутствия жены. И мы оставались вдвоем с Ники. Она иногда целыми днями она плакала, да так жалобно, что сердце разрывалось и её нельзя спустить было с рук. Мне казалось, что она так плачет и так болеет потому, что чувствует себя покинутой. Мне казалось, что мы с ней в этом похожи. Когда Ники исполнилось три года, родители настояли,чтобы я вернулась к ним. И нам с Ники пришлось уехать. Это было очень тяжёлое время. Наверное, я передала каким-то образом Ники убеждение, что нас бросили или выгнали, что мы не нужны. За восемь лет она ни разу не была в доме отца. Том и Элли приезжали иногда на выходные, проведать нас. А потом, когда Элли попала в аварию и заболела, Том ездил один. Сестра вернулась когда ей стало совсем плохо. Тед тогда работал тогда в нашем приходе, он очень поддерживал меня. А потом, после её смерти, буквально через полгода я вышла замуж, хотя отец был недоволен тем, что мы не выдержали годовой траур. Мне казалось, Ники хотела этого. Она спросила: "меня теперь увезут?". Я сказала, что да, у неё есть папа, он её любит. Она так заверяла меня, что одна, без меня, просто умрёт, что мне становилось страшно. И я поехала с ней. Если даже не я её родила, всё равно – она моя, поскольку мне это материнство дорого досталось. Но иногда мне кажется – я её люблю недостаточно, потому, что я и о себе заботилась, ведь вышла же я за Тома, – она замолчала, тяжело вздохнув.
С какой стати она ему всё это рассказывает?
Джеф неожиданно взял её безвольную руку с колена и поцеловал. Пальцы у неё были ледянные.
– Спасибо.
Марина удивлённо хоть и коротко взглянула на него. Но руку не отняла и Джеф, глядя на алтарь, грел её пальцы в своей ладони, думая о том, как раньше жилось Николь.
– Вы счастливы? – наконец спросил он, поворачиваясь к ней.
Марина некоторое время смотрела на него, медленно сводя брови домиком. Нет, как всё-таки они с Николь похожи! Она смотрела на него озадаченно, хоть и несколько возмущённая откровенными вопросами. Разглядывала, словно изучая, его движения: как он спокойно отпускает её руку, берёт вторую и так же греет, глядя прямо ей в глаза, спокойно и серьёзно, явно ожидая ответа.
Руки у него были большие, твёрдые, горячие. Он то чуть крепче сжимал её пальцы, то чуть отпускал, отчего Марине вдруг стало тревожно.
– Не знаю, – наконец промямлила она.
– Надо знать, – в его голосе промелькнула жёсткость и Джеф сам одёрнул себя за это. – Люди часто просто не умеют быть счастливыми, потому, что не могут оценить преимущества того, что имеют. Быть счастливым нужно учиться. Я спрашиваю вас о счастье не просто так, меня интересует, какую любовь к себе и между вами видит дома Николь?
Поскольку она молчала, он продолжил:
– Ребёнку часто даже не нужно, чтобы его любили, ребёнок так умеет преломлять мир в своём сознании, что почти самодостаточен. Но ребёнку необходимо видеть любовь к друг другу самых близких для него людей. Это формирует психику, помогает правильному развитию. Я хочу знать, что толкает Николь из дому? Не скажу, что это плохо для меня, я рад, когда она со мной, но думаю – это плохо для Николь, и очень, хоть она уже давно не ребёнок.
– Боюсь, что мы давно упустили время для формирования её психики, – снова вздохнула Марина.