Простая жизнь
Шрифт:
— Отлично, — удивленно выдохнула Кейт, почувствовав себя полной идиоткой. — Спасибо, ребят. Большое.
— Эй, — Кейт уже собиралась уходить, когда с ней заговорил Тайлер. — Хочу, чтобы ты знала: ты меня чертовски раздражаешь.
— Я тоже от тебя без ума, — с легкой ухмылкой ответила Кейт. Она схватила за руку Нила и потащила за лазарет. — Могу я попросить тебя о помощи? Подержи куртку вот так, пока я буду одеваться.
Кейт расстегнула ветровку Нила, вытащила руки из рукавов и приподняла куртку, сделав из нее ширму.
— Что? — возмутился парень. — Нет. Подожди, я позову Бекку.
— Успокойся, —
Спустя минуту колебаний, Нил все же согласился помочь. Глядя в небо, он вытянул руки перед собой, чтобы Кейт сунула в них края куртки. Кейт быстро и осторожно оделась, и повернулась лицом к Нилу, который, запрокинув голову, с притворным интересом изучал чистое вечернее небо.
— Видишь, — отвлекла она парня. Кейт посмотрела в его глаза, когда Нил повернулся к ней, говоря своим взглядом, что это их общая победа. — Я не ошиблась в тебе.
— Ты слишком полагаешься на свою интуицию, — Нил закатил глаза и растрепал Кейт волосы, перекинув ветровку через плечо и, придерживая пальцем за воротник. — Мне пора возвращаться. А ты поторопись доложить Тину, что с тобой все нормально.
— Думаешь, он беспокоится? — удивилась Кейт.
— Как твой Рал, он обязан знать обо всем, что тебя касается, — спокойно ответил Нил, будто его подобные вещи совсем не волновали. — А Тин не из тех, кому все безразлично.
Нил выглядел измотанным, но попытка улыбнуться удалась отлично. Новый друг Кейт, — если можно так сказать, — был похож на ее Рала тем, что эти двое никогда не теряют лицо. Что бы ни происходило вокруг, они сохраняют рассудок, здравость ума и собственные души. Вдобавок ко всему, эти «здравомыслящие» праведники, помимо своих душ, пытаются спасти еще и чужие. Редко это заканчивается хорошо. Но глядя вслед удаляющемуся Нилу, Кейт захотела пообещать себе, что не позволит этим наивным святошам пожертвовать собой во благо другим.
«Я хочу, чтобы они жили, — твердила себе Кейт. — Я не могу позволить им пострадать».
Но вместе с этими мыслями, пришли и другие, более мрачные и сомнительные. Не думать о проекте по спасению выживших Кейт не удавалось. Но прийти к чему-либо логичному тоже казалось невозможным. В голове зазвенели угрозы, повторяющиеся как какое-то заклинание.
«Мы убьем всех. Имя объекта — Скилер».
Как бы она ни пыталась, но вникнуть в суть происходящего было слишком сложно. К тому же, стоило ей задуматься о важных вещах, как голова становилась тяжелой. Все болело; казалось, что в ухо ей вбивают спицу, по затылку бьют молотком, а виски намереваются взорваться. А вместе с тяжестью, неизменно возникала пустота. Пугающая пустота, заставляющая Кейт чувствовать себя так, будто все ее воспоминания вот-вот растворятся.
Шагая на ватных ногах, Кейт заползла в лазарет. Тин стоял над плетеными корзинами и с серьезным выражением лица изучал их содержимое, не обращая внимания на Кейт. Девушка подошла к одной из корзин и присмотрелась. Ее взгляд расфокусировался, поэтому было трудно найти необходимый цветок. Кейт потянулась к одному, но, видимо, промахнулась и взяла что-то совершенно другое.
— Эй, — очнувшись, Тин схватил Кейт за руку и заглянул в ее глаза. — Ты что творишь? Решила заделаться нариком?
Кейт проморгалась и увидела наконец
— Я не за этим тянулась, — попыталась оправдаться Кейт.
— Все хорошо, — понимающе кивнул Тин. — Я и не думал так.
Тин вернулся к своему занятию, позволив Кейт самой позаботиться о себе. Кейт села перед корзинами и поспешила отыскать глазами нужный ей бутон желтого цветка с фиолетовыми прожилками на лепестках. Она взяла бутон двумя руками, поднесла к лицу и глубоко вдыхала, пока не пришла в норму. Зрение больше не подводило, ноги не подкашивались, пустота в голове рассосалась, а колющая боль утихла.
Тин не задал ни одного вопроса, настоял на отдыхе, поэтому Кейт разложила один из матрасов у стены и легла. Никогда раньше она не бездельничала с таким удовольствием. Примерно полчаса Кейт лежала на спине, глядя в потолок. Тин сидел у корзин и что-то перебирал. В комнате стояла тишина, нарушаемая только дыханием двух людей.
Кейт чувствовала необъятную благодарность своему Ралу. В тот момент она чувствовала себя счастливой. Целых полчаса ей не докучали неприятные мысли, не мучила головная боль. Чувствовалась лишь легкая сонливость, но, несмотря на это, Кейт казалось, что так хорошо ей не было уже давно. Нил прав, время здесь ощущается как-то иначе.
Рал вел себя довольно тихо; он двигался очень плавно и аккуратно, передвигался почти бесшумно. Слышалось лишь слабое шуршание, но это, как и само присутствие Тина, доставляло Кейт удовольствие. Это в каком-то смысле успокаивало, и Кейт молча радовалась до тех пор, пока в комнату не вошел Дэвид, шумно распахнув дверь.
— Ты просто воплощение элегантности! — прошипела Кейт, вскочив на матрасе. Ее спокойствия и умиротворенности как не бывало. Шкала злости вмиг повысилась до середины, но Кейт ничего не могла сказать, так как понимала, что ее злость совершенно безосновательна.
— Конечно, — задиристо хмыкнул Дэвид. — Ведь не каждый обучен хорошим манерам.
— Ты хочешь намекнуть на что-то? — Кейт встала с матраса и в упор уставилась на Дэвида, злобно сощурившись. — Так наберись смелости и скажи прямо.
— Ах, прости, — Дэвид вздохнул и картинно закатил глаза, прижав ко лбу тыльную сторону ладони. — Я хотел сказать, что твое дикарское поведение, видимо, соответствует твоему происхождению. Но теперь вижу, что ты и умом обделена, бедняжка.
— Осторожнее подбирай слова, — моментально вспыхнув, зарычала Кейт. — Если уж называешь меня слабоумной дикаркой, будь готов вкусить всю дикость моей натуры, сдерживать которую у меня, как ты сказал, не хватает ума.
Мысленно Кейт умоляла себя заткнуться, ведь она знала, что за подобными разговорами всегда следуют разбирательства. Но остановиться она не могла, пока Дэвид подливал масла в огонь.
— Замолчите оба, — спокойным, но строгим тоном произнес Тин, не поворачиваясь к ним лицом. — Вам когда-нибудь предстоит работать вместе, поэтому хватит вести себя, словно вы два избалованных ребенка, подравшихся за последнюю конфету.
— Я не могу работать с такой психованной дурой, — возмутился Дэвид.