Прости грехи наши… Книга первая
Шрифт:
Клара кинулась и уткнулась в мягкую грудь Зинки.
– Прости, я не хотела…
Единственная, но глубокая морщина на Зинкином лбу разгладилась.
– Ну, что ты, – погладила она ее по колючим рыжим кучеряшкам, – Только, зря ты на людей злишься, Клара… Муж-то он, как и хозяйство, дело наживное.
Горькая улыбка отпечаталась на Кларкиных губах.
– Как мальчонку назовешь? – неожиданно донеслось до ее слуха.
Клара растерянно порхнула своими золотыми ресницами.
– Борисом, – ответила неуверенно женщина, и тихо добавила, – Может
– А я-то за что? – удивилась Анна. Серые глаза ее были настолько ясными и чистыми, как безоблачное похожее небо.
Кларка не хотела думать, но мысль сама, как тень мелькнула в душе: «А, все-таки, они отсталые какие-то, эти деревенские… Ничего не понимают в жизни…».
Анна проснулась от стука швабры, обычно тихого, осторожного. Сегодня же, нянечка грубо ударяла ею о железные ножки кроватей.
– Как, только, белый свет таких носит…, – бубнила она громко, – Подлюка этакая!
Проснулась и Зинка. Первое, что обеим роженицам бросилось в глаза аккуратно заправленная кровать Кларки.
– Ты, что это не в духе сегодня, Петровна? – спросила сонная Зина, не придав последнему большого значения.
– А то, не знаете? – нянька окончательно уронила свое орудие труда на пол, – Подруженька-то ваша зафитилила.
– Уже? – удивилась наивно Анна, – Не попрощавшись даже…
– Как же, будет она прощаться… Глаза бесстыжие! – нянька подозрительно сморщила лоб, – А, то, небось, не знаете? – глаза старушки были похожи на замерзшую прорубь, такие же бесцветные и холодные.
– Ты, Петровна, что-то сегодня все конспирируешь, скажи толком, что произошло-то?
– Ничего я не кон… сервирую, – запуталась женщина в длинном слове и от этого еще больше рассердилась, – Молодайка-то ваша, тоже больно грамотная, сбежала… А мальчишечку, хороший мальчик-то, здоровенький, – запричитала старуха, – Бросила, змея подколодная! – нянька еще раз посмотрела на них своими блеклыми глазами. – Прикидываются тоже мне, не знают они,– взяла она ведро, подняла швабру и, ворча, вышла в коридор.
Анна и Зина молчали. Наконец, Зинка сказала:
– А я эту змеюку еще жалела…
После ухода Кларки стало тоскливо и не уютно. Словно потакая людям, испортилась погода. Свинцовые, серые тучи медленно тянулись с утра тяжелыми стаями.
Зинка в который раз глянула на пустеющую кровать и не выдержала:
– Выкинуть бы и ее, чтоб духа не осталось даже…
Анна промолчала, упершись глазами в потолок. Она лежала и сосредоточенно думала о чем-то своем. Сильно похудевшая за последние дни, бледная, даже какая-то синяя, с острыми, торчащими, как колючки, из-под рукавов халата локтями, женщина хоть и пошла на поправку, но душевного покоя не обрела. Она никак не могла успокоиться. Тревожные чувства, как тени скользили по ее лицу.
– Почему не несут моего ребенка? – проговорила Анна вслух.
– Какая ты шустрая, – пыталась
– Хоть бы показали…, – прикрыла уставшие от побелки глаза Анна.
– Соскучилась? – улыбнулась ей добросердечная соседка.
– Боюсь я, – тяжелый вздох вырвался из наболевшей груди женщины, – Сон плохой видела…
– Ну, ты прямо, как дите, Нюра. Кто в эту чепуху, теперь, верит? Во что надо-то веру потеряли…
Анна ничего не ответила, притихла, казалось, уснула. Но вскоре голос, какой-то глухой, будто из-под земли, повторил, как заклинание несколько раз:
– Почему, почему не несут моего ребенка?
Зинаида Прокопьевна пришла позже обычного. Задержалась в дверях, осматривая палату, и словно руку от огня, отдернула взгляд от кровати Клары.
– Здравствуйте! – заполнила сразу она все пространство своим властным голосом, и подошла первой к Зине, – Вера Геннадьевна, – позвала она медсестру, – К выписке.
Радостная Зинка заулыбалась во все свое широкое, доброе лицо.
– Спасибо, вам доктор!
– Не стоит благодарности. Это наша работа, – как то, чересчур, сухо ответила ей Зинаида Прокопьевна, устраиваясь около Анны.
Зина попросила разрешения позвонить и вышла из палаты, оставив соседку наедине с врачом. Анне стало страшно.
– Как вы себя чувствуете? – спросила ее Зинаида Прокопьевна.
– Хорошо, – покорно дрогнул голос женщины.
– Расслабьтесь, – попросила врач, – Так, еще… – Ее сухие руки скользили безболезненно, но неприятно.
«Почему они у нее всегда холодные?», – подумала Анна и, как в детстве загадала: «Посмотрю на нее в упор…».
– Родственники вас навещают? – окликнула ее Зинаида Прокопьевна.
– Да, муж…, – слабеющим голосом ответила женщина. Василий являлся к ней каждый день, как на работу, – С утра приходил…
Анна подняла свои усталые от болезни глаза. Она вызывающе глянула прямо в маленькие непроницаемые зрачки врача. Зинаида Прокопьевна смотрела спокойно, холодно. Кроме бездонной пропасти Анна там ничего не увидела. Ей стало жутко.
– Что-нибудь случилось? – шепотом спросила она.
– Случилось. Беда…, – на маскообразном лице докторши мелькнули какие-то чувства. Анна успела уловить лишь одно – сочувствие, и почти сразу покатилась по какому-то темному, беспросветному кругу от услышанных слов.
Вернулась радостная, ничего не подозревающая Зинка. Женщина слышала ее вздрагивающий смех, он нарастал, давил, оглушал…
–А-а-а!!! – зажала Анна голову кулаками и провалилась в ту самую пропасть, где пыталась, найди надежду.
Несмотря, на принятое успокоительное, уснуть Анна не могла. Лицо ее сделалось старым, не высказанная боль прикипела к нему. Большие впалые глаза стали похожие на опустошенные колодцы. В них больше не осталось слез, и женщина, уже не плакала, а только, думала, думала… Мысли ее путались, образовавшаяся пустота давила, распирала изнутри.