Прости меня за любовь
Шрифт:
— Как прошел день? — спросил он бодро. — Ты успела снять все, что планировала? Идешь по графику?
— Да, все в порядке. — Говорить о работе было неизмеримо легче, чем об остальном — о том, что связывало их еще вчера. — Натуру я планирую закончить вовремя. Через пару недель можно будет вернуться в Лос-Анджелес и доснять последние эпизоды. — Талли вдруг подумала, что ей больше не нужно торопиться, чтобы вернуться к нему как можно скорее. Теперь она была даже рада, что оказалась в Палм-Спрингс. Здесь, вдали от Ханта, у нее была возможность немного перевести дух и как следует все обдумать.
— Завтра я свободен, —
Талли ответила не сразу. Она просто не знала, что сказать.
— Это было бы здорово, — проговорила она наконец. — Но как раз завтра я планирую ночные съемки, если, конечно, позволит погода. В этом случае мне придется провести на съемочной площадке всю ночь, так что ты только зря прокатаешься. Давай я позвоню тебе завтра, когда буду знать наверняка.
— Ну хорошо, буду ждать твоего звонка, — ответил Хант и вдруг заторопился, словно человек, к которому внезапно кто-то пришел. — Или лучше я сам тебе перезвоню, — добавил он и дал отбой.
Мгновение спустя зазвонил городской телефон на ночном столике.
Звонил Грег.
— Я только что разговаривал с этой женщиной, — с ходу сообщил он. — Она готова встретиться с вами, как только у вас найдется время, но если вы сейчас на натуре… Когда вы планируете приехать в Лос-Анджелес?
— Завтра. Завтра у меня будет сравнительно легкий день, — ответила Талли.
Ханту она сказала неправду — видеть его сейчас было выше ее сил. «Вот и я тоже опустилась до лжи», — подумала Талли с отчаянием. До сих пор она считала их отношения открытыми и честными, но оказалось, что все четыре года Хант только и делал, что обманывал ее. И все же Талли казалось, что платить ему той же монетой было бы ниже ее достоинства.
— Думаю, я сумею добраться до Лос-Анджелеса часам к шести, самое позднее — к семи. Как вы думаете, сможет эта женщина встретиться со мной в это время?
Талли хотелось, чтобы расследование началось как можно скорее — и как можно скорее закончилось, и она бы узнала наконец правду. Пока же обвинения Бриджит оставались в значительной степени голословными, а Талли не любила неопределенности.
Особенно в таких важных вопросах.
— Маргерит — ее зовут Маргерит Симпсон — сказала, что готова встретиться с вами в любое удобное время. Да вы сами можете позвонить ей и договориться. Она дала мне свой домашний номер.
— Спасибо, Грег.
— Не за что, Талли. И… постарайтесь успокоиться. Мне действительно очень жаль, что с вами случились все эти… неприятности. Позвоните Маргерит, она как раз должна быть дома.
На этом они попрощались, и Талли сразу перезвонила по номеру, который продиктовал ей адвокат.
У Маргерит Симпсон оказался очень приятный, молодой голос, однако разговаривала она с уверенностью настоящего профессионала. После того как Талли вкратце ввела ее в курс дела, Мег — так она просила себя называть — задала ей несколько стандартных вопросов. В конце концов женщины договорились, что Талли подъедет в лос-анджелесский офис Маргерит в шесть часов вечера. По меркам Талли это было довольно рано, но завтрашний день обещал быть довольно легким, и она рассчитывала, что помреж сумеет ее заменить.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной так скоро, — сказала Талли в трубку.
— Не за что, — ответила Мег. — Кстати, не могли бы вы захватить с собой
— На веб-сайте мистера Ллойда есть несколько очень неплохих его фотографий. Загляните туда, — посоветовала Талли и продиктовала Мег электронный адрес. — Что касается Бриджит, то ее фото есть у меня дома, но… — Талли не договорила. Заезжать домой перед встречей с сыщицей ей не хотелось — она боялась столкнуться там с Хантом. К счастью, Талли вспомнила, что несколько любительских снимков Бриджит есть у нее в мобильнике, и предложила Мег прислать их — если они подойдут.
— Думаю, этих снимков будет достаточно, — уверила ее Мег. — Хотя бы для того, чтобы просто начать. Вы хотите установить наблюдение за обоими или только за Хантером Ллойдом?
При этих словах Талли невольно вздрогнула. Слежка всегда казалась ей чем-то недостойным, ибо означала глубокое и грубое вмешательство в личные дела другого человека. Но другого выхода, по-видимому, не было, к тому же измена и кража денег были делами не менее, а может быть, и более низкими.
— У меня нет никаких оснований в чем-то подозревать мою помощницу, — проговорила она медленно. — Бриджит не нуждается в деньгах, единственная ее вина заключается в том, что она не сообщила мне о… о Ханте. — Тут Талли вспомнила, что Бриджит почему-то упорно отказывалась признать свою подпись на гостиничных счетах, и это выглядело довольно-таки странно.
— Конечно, вам решать, — мягко сказала Мег, — но мне кажется, было бы разумнее проверить обоих. Только в этом случае мы сможем достаточно быстро выяснить, что происходит. У вас, насколько я поняла, две проблемы: непонятно куда исчезающие деньги и предполагаемая измена вашего мужчины. Я предлагаю взглянуть на дело под другим углом: раз вы обеспокоены тем, что с двумя вашими самыми близкими людьми происходит что-то не совсем обычное, значит, вам надо выяснить, в чем проблема. В конечном счете это может принести пользу не только вам, но и им тоже.
— Да, наверное, вы правы, — сказала Талли, хотя и сомневалась, что подтвержденные фотографиями свидетельства измены Ханта могут принести какую-то пользу ей или ему. — И все-таки мне кажется, что Бриджит ни при чем, — повторила она. — Моя подруга молчала только потому, что не хотела сделать мне больно. Она всегда была очень внимательной и чуткой и привыкла оберегать меня от неприятностей. Теперь Бриджит очень жалеет, что не сказала мне обо всем сразу.
— Значит, устанавливаем наблюдение за обоими, — подвела итог Мег.
— А что мне делать с информацией, когда вы ее добудете? — спросила Талли.
Она чувствовала себя несколько ошеломленной мягким напором Мег, равно как и неожиданным поворотом дела. Ничего такого она не ожидала. С другой стороны, вся ее жизнь полетела под откос, и Талли откровенно растерялась. Она не знала, что делать, а чего — не делать, что правильно, а что — нет. Привычная ясность мышления возвращалась к ней только на съемочной площадке, но эта ясность была сугубо профессиональной и никак не влияла на принятие решений, не относящихся к работе. В этих условиях Талли была только рада, что нашелся человек, готовый взять на себя часть ее проблем и хотя бы немного прояснить ситуацию. С другой стороны, то, что она могла узнать, по-прежнему ее пугало.