Прости, но я люблю тебя
Шрифт:
— Итак, самый красивый образ, который приходит на ум, – это французские конфеты. Логотип? Один американец, очевидно, имея в виду карамель, сделал что-то наподобие знаменитого вьетнамского плаката.
Он продолжает говорить, объясняя невероятную культуру, которая целыми десятилетиями строилась вокруг разнообразных конфет. Алессандро внимательно и с любопытством слушает его, в то же время не переставая смотреть на свой телефон. Каждый раз, увидев, что ему не пришло ни одного сообщения, он посылает мобильнику меланхоличную улыбку. Вдруг ему приходит на ум одна мысль, сладкая, как конфета. Позвонить бы Элене. Он улыбается, слушает и смотрит, не видя ничего, в
Андреа Сольдини проводит длинную синюю линию подо всем написанным.
— Вот и всё! Мне кажется, что это – наиболее интересный материал из всего, что мы нашли, и над этим мы и должны работать. Алекс, у тебя есть какое-нибудь предложение, особое пожелание, идея, в каком направлении нам двигаться? Мы всё разобрали. Если тебе есть, что сказать, то мы, твои верные воины, солдаты, слуги…
— Может, лучше сказать «друзья» или «коллеги».
— Да? Ладно… давай, любая идея, которая у тебя есть... Мы последуем за тобой.
Алессандро улыбается, потягивается и кладёт руки на стол.
— Мне жаль вас разочаровывать. Мне очень понравилась вся работа, что вы проделали, но прямо сейчас у меня самого нет никаких идей. Я не знаю, куда двигаться, в каком направлении.
Все шокировано смотрят на него, в полной тишине, кто-то смущённо опускает глаза, но все стараются улыбаться.
— Зато я знаю, куда не хочу, это точно. В Лугано. И ещё знаю, что очень скоро у нас всех что-нибудь получится. Так что давайте работать, увидимся на следующем совещании! На сегодняшний момент вы отлично поработали.
Все собирают свои папки и материалы, которые готовили для совещания, и выходят из кабинета. Все, кроме Андреа Сольдини, который подходит к Алессандро.
— Я знаю, что Марчелло и его команда уже что-то придумали. В его группе есть человек, которым я очень дорожу и которому я многим обязан. Да. Он мне окажет небольшую услугу, так как тоже мне должен.
— Андреа, почему ты никогда не говоришь прямо? То, что ты говоришь, никогда не прекращается, когда же ты остановишься?
— Никогда. Мне бы очень хотелось найти кратчайший путь к победе. И мы можем узнать, например, в какой точке они находятся, и тогда у нас получится превзойти их, найти лучшую идею, или даже сделать так, что их работа покажется банальной. Не думаю, что говорю что-то очень странное.
— Нет. Но должен быть более правильный путь, да. Я бы предпочёл выиграть без жульничества, — Алессандро улыбается ему.
Андреа простирает объятия.
— Я знал, что ты такой. Элена мне говорила. Я только хотел знать, до какой степени ты честен на самом деле.
Андрея разворачивается и возвращается к работе. В этот момент оживляется мобильник Алессандро. Сообщение. Алессандро осторожно осматривается. Видит, что остался только Андреа. Все остальные в соседнем кабинете. Он может спокойно прочитать. Он надеется увидеть там то, что ждёт уже несколько месяцев. «Любимый, прости, я ошиблась». Или лучше: «Это была шутка». Может: «Я по тебе очень скучаю». Или самонадеянное: «Ты по мне соскучился?», абсурдное: «Я безумно тебя хочу». Или исчерпывающее:
«Эй, чем ты занят? Притворяешься, что работаешь? Помни: мечтай и следуй моим советам – будь проще. Улыбайся, и всё покажется не таким уж сложным. Ладно, я немного идеализирую. Целую тебя. Удачного рабочего дня».
Алессандро улыбается и удаляет сообщение. Он подумал обо всём, кроме неё. Ники.
28
— Эй, кому ты отправила это сообщение? — Олли стоит позади Ники на цыпочках. Любопытная, немного напуганная, что-то подозревающая. Уперев руки в бока, она смотрит на подругу с поднятой головой, как и всегда. — Так кому?
— Никому.
— Ах, да, конечно… То, что ты послала сообщение, уже свидетельствует о лжи. Что-то тут не так. Ты ведь понимаешь, да? Ты даже соврать не смогла! — Олли вскакивает и хватает Ники за горло, крепко держа её голову. Потом свободной рукой начинает наматывать её волосы себе на кулак.
— Ай, мне больно, Олли, а-ай! Хватит, не будь дурочкой.
Тут приходят Дилетта и Эрика, которые встают рядом, скрывая девочек от других своими телами.
— Давай, Олли, пытай её! Заставь эту стерву говорить!
Ники дёргается и высвобождается из рук Олли. Она отбегает, пытается отдышаться и начинает массировать шею и голову.
— Вы все чокнутые! Разбушевавшиеся Волны…
— Конечно, мы вышли из-под контроля из-за тебя. Мы уже сто лет не собирались вместе, что случилось с тобой?
Эрика улыбается.
— Она влюбилась, смотрите, как изменилась.
Дилетта поднимает брови.
— Это правда, даже причёску сменила!
Ники смотрит на них с яростью.
— Всё совсем не так. А волосы такие, потому что Олли мне их запутала, и теперь я похожа на чучело.
Но Олли настаивает на предыдущей версии.
— Но всё-таки можно узнать, кому ты отправила то сообщение, или нет? Мы тебя любим. И то, что ты молчишь, просто отвратительно. Как будто ты не хочешь разделить с нами своё счастье, но мы ведь твои подруги, твои Волны…
Ники улыбается.
— Ладно, ладно, сейчас всё объясню. Я вам ничего не рассказывала, потому что пока нечего говорить, и вообще, если я расскажу кому-то до того, как что-то произойдёт, то могу сглазить! Вы поняли?
— Так ты думаешь, что мы можем принести тебе несчастье, я не понимаю… Мы можем что-то испортить ей, девчонки! Ты не можешь так с нами поступать!
— Но я совсем не это хотела сказать!
Ники пытается найти способ защититься. Она сжимается, как ёж. Олли, Дилетта и Эрика пытаются выпрямить её всеми возможными способами, они хватают её за руки и тянут вверх до тех пор, пока не добиваются своего. Затем Олли быстро лезет в задний карман её брюк и крадёт мобильник.
— Девочки, сейчас я прочитаю, что она написала!
— Чёрт, нет, Олли, ты такая сучка!
— Сучка не сучка, а я беспокоюсь за свою подругу. Ты рассталась с этим псевдо-музыкантом, не то с парнем, не то с ребёнком, не то с кем ещё, с которым встречалась несколько месяцев… Именно в такие моменты девушки падают в объятия первого встречного, убеждённые, что он – тот самый. Я буду твоими глазами!