Прости, но я люблю тебя

Моччиа Федерико

— Нет, нет… мне жаль, — Энрико мотает головой, — но это был знак. Было ясно, что в какой-то момент они совершили то, что увидели в фильме. Ладно. Потом мы пошли ужинать, но это уже неважно, потому что потом ничего не случилось.

— Извини, Энрико, но мне не кажется, что у тебя достаточно доказательств, ни чтобы что-то сказать, ни чтобы думать об этом, ни чтобы предъявлять настоящие обвинения…

— Ах, да? Помнишь ту сцену, где Ричард Гир понимает, что его жена в нерешительности, потому что она оставляет две пары туфель под стулом, на

котором её платье?

— Да, кажется, да.

— Так вот, на прошлой неделе Камилла оставила под стулом две пары туфель.

— Может, она забыла одну пару прошлым вечером, до этого.

— Нет, Камилла ничего не забывает.

— Значит, она просто не могла решить, какие именно выбрать. Но я всё равно не понимаю, извини. На этот раз я правда не понимаю. Если женщина в нерешительности, значит, она изменяет?

— Что ты сказал?

— Ничего, просто мысли вслух. Из-за этой истории я тоже разнервничался. Я на самом деле ничего не понимаю! В любом случае, я не могу позвонить Элене. Мы уже два месяца не общались, и ясно, что я не могу ей позвонить, чтобы спросить: «Привет, извини, а Камилла не спит с другим?».

— Нет, конечно же, нет, я не об этом хотел тебя попросить, — Энрико сгибается пополам.

— Что с тобой? — Алессандро обеспокоенно смотрит на него.

— Ничего, мне становится плохо от одной только мысли.

— Слушай, Энрико, давай спокойно всё проанализируем. Как у вас с ней дела?

— Хорошо.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, более или менее.

— И?

— Я ревную, умираю от ревности, и поэтому мне очень плохо.

— Ладно, ладно, но вам ведь хорошо вместе? Я имею в виду, вы ведь занимаетесь сексом?

— Да.

— Как всегда? Больше, меньше?

— Как всегда.

Алессандро на секунду задумывается о том, каково ему было в последнее время с Эленой. Она была великолепна, красива, ласкова, к тому же изобретательна, горяча, проявляла инициативу. Она страстно целовала его, она целовала его между пальцев, потом целовала всё тело, даже ноги, и во всех интимных местах. А через два дня она ушла, оставив обычную записку. Он качает головой и возвращается к проблемам своего друга, который смотрит на него с тревогой.

— О чём ты думаешь?

— Ни о чём.

— Алекс, скажи мне, потому что я не знаю, понимаешь ли ты, насколько мне плохо, как сильно я схожу с ума.

Алессандро вздыхает.

— О том, как хорош был секс с Эленой, доволен?

— А. Ладно, у нас с Камиллой всегда всё было хорошо, скажем, мы занимались любовью неторопливо, спокойно. Но в последнее время она изменилась. Она кажется более, более…

— Более?

— Не знаю! Не могу объяснить.

— Так, ты говорил, что более…

— Более похотливой, что ли, да.

— Может, у неё стало меньше поводов для беспокойства. Или она хочет завести ребёнка.

— Она принимает таблетки.

— Послушай, мне кажется, ты создаёшь проблему на пустом месте.

— Думаешь?

— Да. Мне кажется, у вас всё

хорошо. Если ты хочешь ребёнка, попроси её не пить таблетки.

— Я уже это сделал…

— И?

— Она сказала, что подумает.

— Вот видишь? Она не сказала нет. Сказала, что подумает, это уже что-то, потому что это нормально – иметь детей. Это важно, это важный шаг, это то, что объединяет тебя с женщиной больше, чем просто брак. Это соединяет навсегда.

Именно в этот самый момент, когда он договорил фразу, Алессандро понимает, насколько ему не хватает этого в своей собственной жизни, и сколько раз ему об этом говорили его мать и сёстры, и даже отец, и все вокруг. Даже в рекламе, которую он делает в своей фирме, всегда счастливые семьи и обязательно с детьми. Но на этот раз Энрико спасает его.

— Приходя домой, она всегда достаёт телефон и ставит его на беззвучный режим.

— Возможно, она не хочет ни с кем разговаривать. Она же работает с бизнесменами, они могут разговаривать целыми днями.

— Ещё она удаляет входящие сообщения.

Алессандро сдаётся и наклоняется немного к нему.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Энрико? Скажи мне сам.

— Я хочу, чтобы ты съездил вот сюда, — и из кармана куртки он достаёт страницу из «Жёлтых страниц». Он разворачивает её и кладёт на стол, чтобы Алессандро прочитал.

«Тони Коста. Детективное агентство. Доказательства, документальные свидетельства, фотографии, полученные законным путём, для бракоразводных процессов и опеки над детьми. Максимальная конфиденциальность за минимальную цену».

Алессандро качает головой.

— Зачем тебе ввязываться в такие проблемы?

— Я много об этом думал, и у меня нет другого выхода. Ладно, если быть до конца честным, то моё единственное решение… это ты.

— Я?

— Да, ты. Я никогда не наберусь смелости пойти туда, подняться на этаж и рассказать всё этому Тони. Я представляю выражение его лица, и что он подумает, как он будет улыбаться, покручивая усы.

— С чего ты взял, что у него есть усы?

— Они есть у всех детективов. Разве ты не знаешь, что они их используют для прикрытия? Ну, он обязательно будет думать: очередной придурок! Очередной обманутый муж, который оплатит мне аренду.

Ладно, думает про себя Алессандро, глядя на листок, тут и правда «минимальная цена». Несмотря на данную ситуацию, он хочет сэкономить.

— Окей, Энрико, я съезжу туда. Только ради тебя.

— Спасибо, я уже чувствую себя лучше, серьёзно.

— Я только надеюсь, что ты потом не пожалеешь, и это не разрушит нашу дружбу.

— С чего бы это? Я знаю, что могу рассчитывать на тебя. Я всегда это знал, и это не более чем очередное подтверждение.

— Знаешь, почему я говорю тебе это, Энрико? Потому что в очень и очень многих ситуациях случается так, что друг, делающий одолжение, оказывается в гуще событий и в конце концов перестаёт быть другом. Его признают виновным в том, что всё становится плохо…