Прости за любовь
Шрифт:
И снова звучит гитара.
В горле стоит ком. Так сильно хочу обнять его! Столько всего важного хочу сказать в ответ!
И нет. Происходящее сейчас в клубе безумие лишь подтверждает мои внутренние ощущения: этому талантливому автору, музыканту и исполнителю нельзя уходить со сцены. Просто нельзя!
«Город пепла» — это больше, чем группа. Это больше, чем музыка. Это единый организм, отдельная вселенная, которая обязательно должна существовать.
Ради
Ради людей, которые слушают их песни, приходят на концерты и поют вместе с ним.
Ради ребят. Чувствовалось, что они, самые настоящие профессионалы своего дела. Играли сегодня совершенно особенно, понимая, что судьба коллектива предрешена.
— Рит!
В зале на финальных аккордах становится абсолютно темно и очень-очень шумно.
— Ритка!
Замечаю какую-то суету возле себя. Подсветив телефоном окружающее пространство, вижу, что девушке, сидящей по соседству, стало плохо. Она, похоже, упала в обморок, хотя здесь совсем не душно. Даже прохладно.
— Что с ней? — кричу, приседая.
Взволнованная до крайней степени подруга, в этот момент пытается привести её в чувство.
— Она не эпилептик?
— Нет. Нужен врач. Господи, ей нужно к врачу! — повторяет она испуганно.
— Сейчас приведу, — обещаю я, вставая, и устремляюсь к выходу.
Знаю, что на каждом крупном концерте присутствует медработник. Вот только где его искать?
Бегу по коридорам, надеясь увидеть там Илону или кого-то, способного мне помочь, но налетаю прямо на Ромасенко, курящего сигарету.
— Какого хрена, Джугели? — бросает недовольно. Встрече со мной он, ожидаемо, не рад.
— Максим, помоги! — выпаливаю, непроизвольно хватая его за рукав. — Там девушке стало плохо. Нужен врач! Где найти?
— Врач занят. Горин подрался с Батуриным.
Горин — это вроде продюсер группы. Вторую фамилию не знаю.
— Девчонка где? — стреляет глазами вниз и я, рассеянно разжав пальцы, отпускаю рукав, убирая руку подальше.
— На випке.
Тушит сигарету. Оставляет окурок и, Слава Богам, идёт со мной туда.
— Пришла в себя? — спрашиваю по возвращении у Оли. Так её назвала Илона, встретившая нас с Марселем перед концертом.
— Нет. Где же врач?
— У сцены.
— Свинтите обе.
Максим с лёгкостью поднимает худенькую девушку на руки, и как мы обе благодарны ему сейчас, не передать словами.
— Дверь подержи.
Делаю, что говорит.
Быстрым шагом движемся с Олей следом.
— Она чё вообще не ест?
— Ест, — произносит Оля в ответ.
— Ни хрена не весит. Чьи родственники-знакомые? Первый раз вас обеих вижу.
— Ничьи. Марсель подарил мне билеты. Он покупал перчатки для девушки
— Кучерявый раздаривает билеты направо и налево? Прекрасно.
— Осторожно, ступеньки.
— У меня есть глаза, Джугели.
Никак не реагирую на его агрессивный выпад. Просто молча придерживаю следующую дверь, ведущую к гримёркам.
— Чиж! — орёт Ромасенко. — Зови Айболита.
— Чё такое?
— Зови давай!
Заносит девушку в небольшое помещение. Осторожно опускает на диван и она в эту секунду приоткрывает глаза.
— О, первые признаки жизни подаёт ваша Дюймовочка.
Дюймовочка хмурится и медленно моргает, глядя на Максима.
Очень удачное сравнение, кстати. Хорошенькая. Светленькая. Бледная, тоненькая, почти прозрачная. Такая хрупкая на вид!
— Ты как? Нормально? — интересуется парень и, протянув руку, поправляет прядь её волос, упавшую на лицо.
Этот жест, честно сказать, крайне удивляет. Его максимум проявления «нежности» по отношению к женскому полу из того, что я помню по школе, — шлепок по нижним девяносто.
— Ритка! — Оля бросается к ней. Сжимает её ладонь. — Ты меня очень напугала, зай!
Девушка, в свою очередь, по-прежнему не произносит ни звука. Видимо, не понимая, почему находится здесь, кто мы и что случилось.
— Так. Кому тут плохо?
А вот и врач.
Расступаемся, пропуская его.
— Что произошло?
Этот же вопрос тихо на ухо задаёт мне Марсель.
— Кузнечик, прикиньте, рухнула в обморок от того, как круто мы выступили, — хмыкнув, отзывается Максим и её губы трогает лёгкая улыбка.
— Рита болеет.
— Болеет? — врач приседает на корточки перед диваном и готовит стетоскоп.
— У неё онкология. Думаю, это из-за лучевой терапии. Мы сейчас проходим курс…
— Оля, замолчи, — Дюймовочка смотрит на сестру сердито и порицающе, а я…
Я, глядя на эту девушку, не могу поверить в то, что услышала.
Инеем внутренности покрываются.
Такая молоденькая.
Такая красивая.
За что?
После осмотра врача, девушке стало легче. Она даже кое-что поела из того, что принёс ей Максим.
Не знаю как, но эти двое умудрились пошутить на тему произошедшего ещё не раз.
И это было так странно. Видеть её: совсем юную, улыбающуюся, и понимать, что она борется с таким тяжёлым заболеванием.
Сёстры уехали уже полчаса назад как, но я до сих пор думаю о Рите. Знакомство с ней оставило на душе тяжёлый отпечаток.
— Чиж, отвисай.
Пока парни собирают инструменты и технические прибамбасы, тот сидит на высоком стуле и взгляд его обращён в опустевший зал, который часом ранее был забит людьми.