Прости за любовь

Джолос Анна

Понимаю, что ответа на вопрос про мечту так и не услышал. Вижу, что девушка как-то странно отреагировала. Не улыбается. Опустила глаза.

— И чё там про мечту?

— Хотела попасть на ваш концерт. Мы не успели с билетом.

Печально, учитывая, что концерт последний.

— С билетами и правда напряжёнка.

— Извините за наглость… А нельзя как-то всё-таки купить его? Через вас, например? У меня есть деньги. Сколько нужно? Десять тысяч? Двадцать? Больше?

— Оставь их лучше

на что-то полезное, Оля, — даю совет, прочитав имя на бейдже.

Возвращаюсь к открытке.

Так.

— Ритка болеет. Я боюсь, как оно дальше будет. Поэтому и…

Замолкает.

— Болеет? — поднимаю взгляд. — В смысле что-то серьёзное?

— Да, — тяжело вздыхает.

Не похоже, что обманывает. Речь ведь всё-таки идёт о здоровье близкого человека.

— Понял. Тогда вот что…

Пишу:

«Рита!

Привет тебе от солиста группы «Город пепла». Приходи на концерт в A2. Сегодня, в восемь»

Звякают колокольчики. В магазине появляется розовощёкая Тата.

— Это сестре, — отдаю продавщице открытку. — Это, — пишу номер Илоны на чеке, — тебе. Позвони, как будете у клуба. Вас встретят и проводят в зал.

— Ой… Правда? — моргает заторможенно. — Спасибо огромное!

Лезет обниматься на радостях. Джугели, остановившись в паре метров от нас, вопросительно выгибает бровь, глядя на эту картину.

— Извините, ради Бога! — девушка отступает назад и машет на себя руками. Растрогалась. Того и гляди расплачется. Ну даёт! Нашла повод. — Простите. Я просто как представлю её лицо! Да она в обморок упадёт от счастья!

— До вечера, Оля.

Забираю покупку, забираю свою девчонку и покидаю магазин.

— Тормози. Надень-ка это, — говорю ей снаружи.

— Марсель, — Тата настороженно на меня смотрит.

— Давай, ледышка, ныряй, — отдаю ей на примерку недавнее приобретение.

— У меня есть перчатки.

— И где?

— В чемодане.

— Содержимое твоего чемодана давно растащили турки.

— Нет! Он уже в Москве. Нужно забрать из аэропорта.

— Как ощущения? Удобно?

— Да.

— Клёвые же? Смотри, как офигенски сели!

— Без меня подобрал…

Явно очень удивлена. Да и сам я не меньше.

— Прикинь, как я угадал! Тютелька в тютельку.

Качает головой, вздыхая, хотя по реакции вижу, что перчатки ей реально нравятся.

— Теперь не будешь мёрзнуть.

Она обнимает меня и тихо благодарит.

— Давай что-то посущественнее слов, — пальцем маню к себе.

— Мы посреди улицы, Марсель, — напоминает, застеснявшись.

— И чё? — прижимаю к себе.

— Это не…

Некультурно. Неправильно. Неподобающе. Или что там ещё с этим дурацким не?

Целую

её мягкие, розовые губы.

Прикрываю глаза от удовольствия, разливающегося патокой по телу, когда она, не взирая на смущение, отвечает на мой поцелуй нежно и не менее страстно.

Это необыкновенно чувствуется, чёрт возьми! Невероятно. Незабываемо. Нереально хорошо. Настолько хорошо, что отключается мозг. Уходит боль. Забываются проблемы, переживания.

По ходу, я отыскал своё волшебное лекарство от всего. Ну или почти от всего…

— Тут кругом люди, — ловко уворачивается, подставляя скулу.

— Плевать на них.

Никого, кроме неё, не вижу.

— Перчатки мне купил, а сам без шапки, — трогает мои волосы.

— Я их не ношу.

— Заболеешь и не сможешь петь.

— Не велика потеря.

— Ещё как велика! Ты пригласил ту девушку на концерт? — интересуется будто невзначай.

— Её и сестру. Кстати, про концерт. В пять собираемся с пацанами. Я просил Горина о встрече.

— Судя по всему, разговор будет не из приятных? — предполагает осторожно.

— Стасу он точно не понравится.

— Что ты собираешься сказать ему?

— Что я ухожу из группы.

*********

В обозначенное время стрельнуться не получается. Собраться всем вместе выходит только после саундчека, уже перед концертом.

На этой встрече присутствуют: Олег Батурин, совладелец лейбла, Горин, Илона и пацаны.

— Слушай, Вебер, в свете последних событий, начинаю верить в эту твою теорию относительно Ретроградного Меркурия, — невесело усмехается Стас.

Она пожимает плечами.

— Что тут у вас происходит, молодёжь? — переводит взгляд с меня на подразукрашенного Ромасенко.

Хера се, у него синячище на пол морды!

Но сам виноват.

— Чё с лицом? — интересуется Олег.

— Споткнулся и упал с лестницы, — цедит тот в ответ.

— Упал, — повторяет за ним Батурин, глядя при этом на сбитые костяшки моих пальцев. — Ты как с такой рожей выступать собираешься? Вы чё, дебилы совсем? По-другому свои проблемы решать не можете? Язык на что вам дан? — уже ко мне обращается.

— Сами как-нибудь со своими проблемами разберёмся.

— Пока, Абрамов, у тебя получается их только создавать, — подъёбывает язвительно. — Сегодня на концерте опять бухим-обдолбанным планируешь выступать, гений ты наш?

— Он трезвый, Олег.

— Пока трезвый, Стас.

— Я больше не пью и не употребляю, — сообщаю сквозь зубы.

— Правда? И давно? — усмехается.

— Олег, не надо, — встревает в наш диалог Илона.

— Ты рот закрой вообще, защитница, и скажи спасибо, что не выкинули тебя за все твои…