Просто Чехов

Бычков Юрий Александрович

– Знаешь, Антоша, я решила выйти замуж.

Брат, конечно, понял, за кого, но ничего мне не ответил. Я почувствовала, что брату эта новость неприятна, хотя он продолжал молчать. Да и что, в сущности, он мог сказать? Я понимала, что он не сможет сознаться, что ему будет тяжело, если я уйду в другой дом, в свою новую семью… Но он никогда не произнес бы слова «нет». Растерянной, беспомощной я вышла из кабинета брата и долго плакала в своей комнате, не зная на что решиться. Много я думала. Любовь к брату, моя привязанность к нему решили дело. Я не смогла пойти на то, чтобы причинить брату неприятности, расстроить привычный образ его жизни».

Антон Павлович до конца 1893 года писал Смагину дружеские, веселые письма – как ни в чём не бывало! Александр Иванович по-прежнему пребывал в святом неведении относительно роли хозяина Мелихова в его судьбе. Он так и не женился – чувство к

Маше Чеховой пронес через всю жизнь.

Столь же печален итог представления семье Чеховых Александры Алексеевны Лёсовой.

14 апреля Александр Павлович извещал брата: «Принялся за мартовские фотографии», а 19 июня сообщал, что 25 выезжает с пуэрами Колькой и Тошей в Мелихово. Фотодокумент – июньская карточка! Скорее всего «цейсс» держал в руках младший брат, Михаил Павлович, поскольку Александру Павловичу очень хотелось запечатлеть себя и своих ребятишек в мелиховской среде, на веранде усадебного дома. Доказательством этого желания может служить чувствительное признание петербургского Чехова: «Твоим имением я очарован».

Эту фотографию (негатив на стекле) мне посчастливилось разыскать в фотофонде Государственного Литературного музея. Как говорится, “кто ищет, тот всегда найдет”. Или: “На ловца и зверь бежит”. Горжусь этим маленьким вкладом в чеховедение.

Кто запечатлен на июньской фотографии? Мария Павловна Чехова, сестренка учительницы Александры Алексеевны Лёсовой – круглолицая, гордая собой Поля, Александр Павлович в шляпе и темных очках, ужасно серьезный, кажется, «выпимши». В центре кадра, боком к съемочной камере сидит Лёсова и, наконец, Евгения Яковлевна – мать Александра, Антона, Ивана, Марии, Михаила Чеховых, бабушка Коли и Тоши, которые на этом снимке забавно выглядывают, словно птенцы из гнезда, семейного, разумеется.

Как-то так случилось, что в центре внимания на фотографии – Лёсова. Ее состояние уже не то, что на снимке мартовском. С тревогой и болью смотрит она в объектив фотоаппарата. Положение ее в доме Чеховых и в кадре неустойчивое. Вот-вот сорвется и полетит неизвестно куда.

Кто она, Александра Алексеевна Лёсова? Родилась в семье фабричного сторожа, происхождением из кантонистов. Стало быть, из самых военных низов. Окончила учительскую семинарию, и стала сельской учительницей. При следующем стечении обстоятельств познакомилась с Иваном Павловичем Чеховым.

Весной 1890 года закрыли Арбатское начальное училище, в котором несколько лет преподавал Иван Павлович, и учитель начальных классов оказался за штатом. Не сразу появилось приемлемое предложение, и он скучал, заползая в долги, страдая от одиночества бессемейной жизни. Когда получил предложение поехать в Дубасово, что под Судогдой во Владимирской губернии, то стал там, в двуклассном народном училище при стеклозаводе заведующим. Вторым учителем назначили Александру Алексеевну Лёсову. Само собой, это молодых людей сблизило. Она учила девочек, он – мальчиков. Вместе рано утром, до занятий, вели детей в храм на молитву, потом занятия с 8.30 до 4 часов пополудни. Хлопоты о полотне для сменного белья, новых подушках, одежде для детей. Вечерами чтение для рабочих. Читали попеременно он и она. Сблизились в этом удаленном от больших городов и родных семей глухом углу. Скука, безденежье, чуждое окружение. Речь зашла о помолвке, о предстоящей свадьбе. Ивану хотелось познакомить невесту с семьей, со старшим в доме братом Антоном. Встреча с известным всей России писателем Чеховым ошеломила её. Дух зашелся от восторга. Она глаз не могла оторвать, так понравился. И Антон, чего греха таить, потянулся к ней. «Когда мы фотографировались, – вспоминала впоследствии Александра Алексеевна, – Чехов потихоньку старался рассмешить меня и мою сестренку Полю, а сам в это время сидел с самым невинным видом. Я еще кое-как крепилась, а девочка не могла удержаться от смеха». Та встреча в Мелихове с Антоном стала для Лёсовой причиной разрыва отношений с Иваном Павловичем. Пути их разошлись Иван Павлович учительствовал в Москве, Лёсова по-прежнему в Дубасове. В мае 1894-го, когда страсти утихли, а Иван Павлович почти год как обрел суженую, Лёсова писала: «Многоуважаемый Антон Павлович… у нас на фабрике основывается библиотека… Денег, конечно, очень мало – так не будете ли Вы добры, пожертвовать что-нибудь из Ваших произведений… Вы не ответили на мое пылкое чувство чувством, так сделайте это одолжение. Мне бы очень хотелось повидать Вас. Но судьба жестока».

Книги

Антон Павлович послал и объяснился с девушкой, чье сердце нечаянно так сильно растревожил. Обидно, что, выходя замуж, Лёсова сожгла письма Чехова. Такая потеря! Если отнестись с доверием к тому, что она написала в ответ на признательное послание Чехова, то поймешь, что в отношениях с женщинами Антон Павлович не был бесстрастным, рациональным, холодным, почти святошей. Не был! Напрасно наговаривали.

«Иван Павлович просил меня никогда не встречаться с ним, потому что ненависть его слишком велика. Вы, по-моему, хороший психолог: можете ли Вы отыскать тут смысл? Мы виноваты одинаково, но нет вражды в сердце моем», – исповедовалась Лёсова. Когда и между кем могла разгореться вражда и в чём оба виноваты? Да ни в чём! Справедлива пословица: «Сердцу не прикажешь». Вспыхнула, загорелась в сердце любовь к милому, доброжелательному, веселому, остроумному, статному красавцу (и то, что не женат, как не иметь в виду!) и девушка увлеклась. Судьбу свою она, в конце концов, устроила, а о дарованной ей судьбой мелиховской нечаянной радости всегда вспоминала, как о счастливейшем мгновении.

Доктор Чехов

Чехов вышел не только из гоголевской шинели, но и из белого медицинского халата. Между профессиями врача и писателя, безусловно, существует тесная связь. Антон Павлович сознавал это. Замечательно его признание на сей счет: «Занятия медицинскими науками имели серьезное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня как для писателя может понять только тот, кто сам врач; они имели также и направляющее влияние, и, вероятно, благодаря близости к медицине, мне удалось избегнуть многих ошибок. Знакомство с естественными науками, с научным методом всегда держало меня настороже, и я старался, где было возможно, соображаться с научными данными, а где не возможно – предпочитал не писать вовсе…

Условия художественного творчества не всегда допускают полное согласие с научными данными; нельзя изобразить на сцене смерть от яда так, как она происходит на самом деле. Но согласие с научными данными должно чувствоваться и в этой условности, то есть, нужно, чтобы для читателя или зрителя было ясно, что это только условность и что он имеет дело со сведущим писателем. К беллетристам, относящимся к науке отрицательно, я не принадлежу; и к тем, которые доходят до всего своим умом, – не хотел бы принадлежать».

Да, чтобы хорошо, всесторонне знать человека, ориентироваться в вопросах строения и функций человеческого организма, в здоровых и болезненных состояниях как тела, так и духа объекта писательского внимания, без близости к медицине обойтись трудно, почти невозможно. Одной интуиции мало.

Альма-матер

Известно, что в гимназические годы юный Антон Чехов написал две большие пьесы «Безотцовщина» («Платонов») и «Нашла коса на камень». Его литературная одаренность проявилась в них в полной мере. «Платонова» в наши дни ставят в театрах всего мира. Однако, житейские обстоятельства конца 70-х годов XIX столетия (разорение отца П. Е. Чехова, бегство семьи в Москву, где Чеховы сильно бедствовали, неведомо как сводя концы с концами) потребовали, чтобы он получил диплом врача, зарабатывал медицинской практикой на хлеб, кормил семью. Вопрос о выборе профессии, видимо, был решен задолго до отъезда Антона из Таганрога в Москву. Юноша заканчивает учебу в гимназии, а мать, Евгения Яковлевна Чехова, торопит его: «Терпения не достает ждать, и непременно по медицинскому факультету иди, уважь меня, самое лучшее занятие».

Он любил повторять: “Медицина моя законная жена, литература – любовница”. Он, только войдя на врачебное поприще, с трудом мог унять “любовницу”, которая по молодости лет бесперечь остроумничала. Лейкину, редактору “Осколков”, журнала остроумцев и весельчаков, начинающий эскулап пишет: “Ах… не так давно лечил одной барышне зуб, не вылечил, и получил 5 рублей; лечил монаха от дизентерии, вылечил, и получил 1 рубль; лечил одну актрису-дачницу от катара желудка и получил 3 рубля. Таковой успех на новом моем поприще привел меня в такой восторг, что все оные рубли я собрал воедино и отослал их в трактир Банникова, откуда получаю для своего стола водку, пиво и прочие медикаменты.”