Просто Чехов
Шрифт:
«Самозванец не знал падучей болезни, которая была врожденна у царевича Дмитрия», – записал Чехов в комментариях к показаниям современников о причинах смерти Дмитрия Угличского.
Когда А. С. Суворин попросил дать справку о падучей болезни в связи с общественным интересом все к той же загадочной истории смерти царевича Дмитрия, Чехов в письме от 17 марта 1890 года ответил следующим образом: «Зарезать себя мальчик мог. Известно ли, какой нож был у него в руках? Но главное – падучая у него была наследственная, которая была бы у него и в старости, если бы он остался жив. Стало быть, самозванец был, в самом деле, самозванцем, так как падучей у него не было. Когда случится
Заинтересовавшись историей медицины, Чехов подошел к этой теме с истинно гуманистических позиций. Его интересовали давно происшедшие войны, эпидемии, «глады», быт и нравы людей, жестокость казней и людоедства, которые соседствовали с разумностью и веселостью народной жизни. Толковое и бестолковое, мудрость народного опыта и нелепости суеверий видит Чехов у истоков народной медицины, фиксируя в своих записях то и другое.
Деятельность врача и литератора вытеснила исторические интересы. Исследовательский труд был отложен, но не забыт. Работа же над диссертацией «Врачебное дело в России» была отложена, как оказалось, навсегда. Мечта о продолжении увлекательного исследования, тем не менее, жила в его душе.
В газетной публикации рассказа «Житейские мелочи» были такие строки: «…Хорошо также упрятать себя на всю жизнь в келью какого-нибудь монастыря… день и ночь будет он сидеть в башенке с одним окошком, прислушиваться к печальному звону и писать историю медицины в России…» В последующих изданиях, рассказа этих строк нет.
В замысле так и ненаписанной диссертации «Врачебное дело в России», заключена была мысль, которую он высоко ценил и лелеял многие годы. В рассказе «Студент» вера в то, что прошлое связано с настоящим непрерывной цепью событий, вытекающих одно из другого, выражена в образе поистине бессмертном: «…дотронулся до одного конца, как дрогнул дугой».
Под заголовком рукописи «Врачебное дело в России» Чеховым проставлены 1884 и 1885 – годы работы над диссертацией. В дальнейшем систематическая работа уже не шла, но отдельные записи в нее вносились. Почерком Чехова послесахалинского времени сделана запись: «Язык природы не понимают потому, что он слишком прост. А. Шопенгауэр». Антон Павлович читал Шопенгауэра в мелиховском 1892 году. Тогда же он послал Суворину в «Новое время» заметку под названием «От какой болезни умер Ирод?» Заметка эта, вроде бы, не связана с русской историей, но она находится в русле интереса Чехова к истории медицины, да и свидетельство о характере болезненных проявлений у старца Ирода взято в российских Четьи-Минеях (текст св. Феофилакта.).
В 1901 году на запрос С. П. Дягилева Чехов среди прочего сообщает: «Остров Сахалин» написан в 1893 г. – это вместо диссертации, которую я замыслил написать после 1884 г. – окончания медицинского факультета».
В конце 80-х годов Чехова стали угнетать сомнения в полезности, эффективности его литературного труда. Он тосковал по практическому, полезному для общества делу, мучительно искал выход из своего творческого и идейного кризиса. Таким выходом ему представлялась поездка на Сахалин. Решение ехать окрепло к концу 1889 года.
О Сахалине народ сложил пословицу: «Кругом море, а посредине – горе». Антон Павлович счел для себя необходимым окунуться в это горе, побывать на острове невыносимых страданий.
Но вместо пустопорожних сожалений об этом, он, превозмогая тяжелую болезнь (туберкулез, дающий о себе знать с весны 1884 года систематическими приступами кашля, кровохарканья), едет на Сахалин, где осуществляет большую научно-исследовательскую работу. Он пишет А. С. Суворину
Итак, Чехов собирался взглянуть на каторгу глазами врача. На острове, как указал сам Антон Павлович, он пробыл 3 месяца и два дня. За это короткое время им была проделана колоссальная работа. Он побывал почти во всех населенных пунктах острова, познакомился с жизнью большинства ссыльных. Был на ногах ежедневно с пяти утра до позднего вечера. Чтобы знакомство с жизнью ссыльных не оказалось поверхностным, Чехов проводит перепись всего населения по специально разработанной им подробной анкете, содержащей 12 пунктов. (Прообраз первой всероссийской переписи 1897 года.). Он привез домой в Москву более 10 тысяч статистических карточек, позволивших ему провести глубокое медико-социологическое исследование.
Книга «Остров Сахалин» имеет подзаголовок «Из путевых заметок». По существу, это основательный, капитальный научно-исследовательский труд. В отличие от традиционной формы научных работ, в которых предмет исследования остается «за сценой», в «Острове Сахалине» читатель становится очевидцем и участником проводимого исследования. Вместе с очеркистом-художником читатель видит ту предельную степень унижения человека, дальше которой, по словам Чехова, нельзя уже идти.
Заковывают в кандалы. Сахалин. 90-е годы XIX столетия.
«Мой «Сахалин» – труд академический, – констатирует Антон Павлович в письме к А. С. Суворину. – Медицина не может теперь упрекать меня в измене: я отдал должную дань учености и тому, что старые писатели называли педантством. И я рад, что в моем беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жесткий арестантский халат…»
За время пребывания на острове Чехов познакомился со всеми врачами Александровского, Тымовского и Корсаковского округов. А. П. Чехову принадлежит приоритет описания клиники болезни, носящей ныне название «дальневосточной скарлатиноподобной лихорадки, или псевдотуберкулёза». Болезнь эта весьма распространенная во времена Чехова среди местного населения называлась тогда «неточно определенной лихорадочной болезнью». «Этот тифоид, – указывал доктор Чехов, – очень распространен здесь, особенно в северных округах, но в отчет не попадает и сотая доля всех случаев, так как больные обыкновенно не лечатся»… Чаще всего встречаются такие больные на дорожных работах и на местах новых поселений. Это настоящая febris sachaliniesis (сахалинская лихорадка).
От туберкулеза, отмечал Чехов, на острове умирают чаще всего лица молодого возраста. Доктор Чехов определил и высокую смертность от сифилиса. Больные, которых видел Антон Павлович «производили жалкое впечатление; эти запущенные, застарелые случаи указывали на полное отсутствие санитарного надзора, который, в сущности, при малочисленности ссыльного населения, мог бы быть идеальным».
Чехов заостряет внимание на диагнозе «маразм» – состояние полного упадка психической и физической деятельности человека вследствие старости или длительной хронической болезни. От «маразма» умирают далеко не старые люди – 27,30,43,48 лет. Доктор Чехов отмечает, что «каторжный или поселенец 40 лет большой частью выглядит стариком».