Просто дыши
Шрифт:
В машине — модном «кадиллаке» — Аврора смотрела на дверцу рядом с собой. Если они не поедут прямиком в аэропорт, она выпрыгнет, даже если машина будет двигаться. Они, похоже, едва ползли. Огни Лас-Вегаса освещали небо разноцветными вспышками. Она сосредоточила внимание на аэропорте, и ей хотелось, чтобы машина ехала быстрее. Прошла целая вечность, пока она не показала на грузовой терминал.
Аврора не могла достаточно быстро вылезти из машины.
— Спасибо, — сказала она, потянувшись к дверце. Ничего не произошло. Замок был закрыт, и
— Эй, что…
— Аврора. — Мама повернулась на своем сиденье. — Теперь, когда ты здесь, я хотела бы, чтобы ты осталась. Эдуардо тоже этого хочет. Нам будет весело вместе, мы сможем ходить по магазинам, посещать рестораны. Кино и шоу.
— Я должна выйти из машины. — Аврора вручную открыла дверь, и, слава богу, это сработало. Она выскочила из машины, слыша, как мама зовет ее по имени. Может быть, она только вообразила взгляды исподтишка, может быть, у нее паранойя. Теперь это не имело значения.
Потому что там был ее папа, и он выглядел так, словно пробежал всю дорогу от Гленмиура. Он рванулся к ней. Аврора чуть не закричала от облегчения и побежала ему навстречу. Это был ее папа, и он выбрал ее, даже когда ее отвергла собственная мать. Пришло время перестать притворяться, что у нее в Вегасе классная мамочка, когда истина состояла в том, что у нее лучший отец в мире.
Он стоял там, потный и измученный, с грустной улыбкой на лице, но его руки были широко раскрыты, и он ждал ее.
41
Туман поздней осени нес с собой тяжелый холод, который пробирал до костей, и от него не было защиты. Сара помешала огонь в дровяной печи и надела дополнительные носки и свитер. Она только надеялась, что мальчики не чувствуют холода, когда она уложила их с утра поспать. Они не жаловались и не плакали; они выглядели вполне спокойными, в своих красных младенческих пижамах, укрытые одеялами из овечьей шерсти. Она больше не чувствовала себя неловкой и глупой со своими детьми. Она научилась управляться с ними.
Она пошла в кухню заварить себе чашку чаю, чтобы согреться. Пока она ждала, когда вода вскипит, она изучала фотографию ее и Уилла, сделанную на Устричном фестивале. Это был романтический снимок, на фоне туманной бухты: они двое танцевали и выглядели совершенно поглощенными друг другом. Сара демонстративно поставила фотографию на холодильник. Она перестала прятать свои чувства к нему. Она хотела научиться доверять этим чувствам, вместо того чтобы постоянно подвергать их сомнению. Но на фоне всего того, что случилось, она ничего не могла с собой поделать.
Взрыв на устричной ферме все еще преследовал ее, подступая в самые странные мгновения, напоминая о том, что в своей профессии Уилл находится в одном шаге от смерти в любую минуту. С Джеком она жила в страхе нависающей утраты и только теперь поняла, как глубоко он на нее повлиял. Мысль о том, чтобы пройти через это опять, на этот раз с Уиллом,
Она потянулась и почесала Фрэнни за ухом. «Ты не можешь сказать любви, чтобы она приходила, когда ты будешь готова, — говорила ей бабушка. — Любовь приходит, когда готова любовь».
Зашумел чайник, и она погасила огонь, прежде чем раздался свисток. Пока чай заваривался, она взяла альбом гостей коттеджа и пролистала его. Словно девчонка-школьница, она испытывала искушение зафиксировать первый раз, когда они с Уиллом занимались любовью и провели вместе ночь, но удерживала себя от этого. В любом случае она не нуждается в том, чтобы поверять это бумаге. Все, что ей нужно, — это закрыть глаза и подумать о нем, и она может вернуть каждую отдельную деталь, каждое прикосновение, и поцелуй, и шепот, каждое биение экстаза, которое она чувствовала той ночью. Они с Уиллом знали, что любить — это значит делать тяжелую работу, во всяком случае в их ситуации. Однако было еще кое-что, что она знала: единственное, что было труднее, чем любить его, — не любить его.
Он обещал позвонить в ту же минуту, как найдет Аврору. Сара спала вполглаза этой ночью, и как раз перед рассветом телефон зазвонил.
— Она отправилась в Вегас с моей тетушкой, — доложил Уилл. — Она сейчас в порядке. Устала. Мы позвоним тебе позже.
Итак, все в порядке, думала Сара, тревожась о том, что происходит сейчас. Уиллу все еще предстояло иметь дело с гневом и болью, которые заставили его дочь выкинуть этот трюк. Роль Сары была неясной; одно она знала точно, что любить мужчину с дочерью-подростком очень и очень непросто.
Когда она клала в чай мед, прозвучал хлопок автомобильной дверцы. Она заторопилась к двери, поправляя пальцами волосы.
— Привет, Сара.
Она застыла, не веря себе, уронив руки, которые неожиданно онемели.
— Джек, — сказала она.
Он изучал ее, его оценивающий взгляд окинул ее короткие спутанные волосы, выбранную наугад одежду, которую она натянула на себя, чтобы спрятаться от холода и тумана. Против своей воли она почувствовала, что краснеет, когда он смерил ее взглядом с головы до ног. В конце концов, когда он видел ее в больнице, у нее было извинение. После сурового испытания родами никто не ожидает от женщины, чтобы она была ухоженной. Она обычно прихорашивалась для Джека, надевала красивые слаксы и свитера, потому что он хотел видеть ее такой. И теперь прошло столько времени, а она почувствовала смущение.
Брось это, сказала она себе. Ты ему больше не жена.
— Входи, — сказала она спокойно. — Ты должен был сначала позвонить.
— Я хотел, но даже после того, как приземлился в Сан-Франциско, я все еще опасался, что могу передумать. — Он вошел внутрь, внес с собой сырость тумана на своем пальто от «Берберри» и на светлых, рыжеватых волосах. Его глаза были ясными, ищущими, может быть, напуганными.
О боже, подумала она, ее пульс забился в панике. Он снова болен.