Просто дыши
Шрифт:
Аврора молчала, сконцентрировавшись на своем рисунке, пока ветер завывал в скалистых утесах. Сара чувствовала, что она ускользает. Это было преимуществом, в самом деле. Потому что теперь Сара осознала, что может говорить от всего сердца, не боясь ничего потерять.
— Я спланировала всю эту речь, — сказала Сара. — Я собиралась сказать тебе, что надеюсь, ради твоего отца, что мы сможем стать друзьями и двинуться дальше. Что я не собираюсь становиться тебе матерью, потому что я уважаю тот факт, что у тебя есть мать. Я собиралась обсудить все семейные проблемы, шаг за шагом. Но знаешь что? Это все ерунда. Может быть, я не присутствовала при твоем рождении и в твой первый день в детском
— Стоп! — выпалила Аврора, захлопывая свой альбом. — Не заткнетесь ли вы на секундочку? — Она прижала руки к лицу и выглядела очень маленькой и напуганной. Затем она вздернула подбородок с гордостью и вызовом.
— Дорогая, я хотела прояснить это прежде, чем ты решишь…
— Я уже решила, — бросила она. — Если вы минуточку послушаете, я попытаюсь объяснить. Может быть, вы считаете меня идиоткой потому, что отправилась искать свою мать, но я выяснила для себя, что она не собирается становиться частью моей жизни, во всяком случае в ближайшее время. Когда я была младше, я не понимала ее, не понимала, почему она все время бегает в больницу, почему мой отец из-за этого так чудит, даже в тот день, когда он привез туда вас. У моей мамы проблемы с наркотиками, даже если она говорит, что их нет. Она крадет и лжет. Может быть, в один прекрасный день она проснется и почувствует себя лучше. Мне бы этого хотелось, но я не могу заставить ее сделать это. И никто не может.
Сара коснулась ее плеча, девочка не оттолкнула ее, и она отвела прядь черных волос с ее щеки, теперь влажной от слез.
— Мне очень жаль, Аврора.
Аврора содрогалась от сдавленных рыданий.
— Я была так зла на нее. Так убита горем. Не имеет значения, если я веду себя как превосходная дочь или папа как превосходный муж. Ничто не заставит ее остановиться.
Сара протянула ей салфетку и вытерла лицо, хотя слезы еще текли.
— Мой отец никогда не сделал ни единой вещи ради своего счастья. Все, что он решал, — это помочь кому-то или защитить кого-то. Теперь он наконец захотел что-то для себя, чтобы это сделало его счастливым. Он лучший человек из всех, кого я знаю, и он заслуживает лучшего. — Ее глаза прояснились, и она с трудом сглотнула. — Я думаю, что, если вы не махнули на меня рукой, тогда, может быть, мы попробуем снова?
— Как хорошо! — сказала Сара. Мир, казалось, расширялся с каждым ударом ее сердца. — Я думаю, осталась одна последняя деталь, о которой нужно позаботиться.
— Что такое? — Глаза девочки расширились от опасения, и Сара осознала, как боится Аврора перемен.
— Мне нужно продать «мини».
42
Глория вошла в кабинет в участке и бросила толстую папку на стол Уилла. Она осунулась, но выглядела спокойной.
— Шесть месяцев в колонии для малолетних преступников. Скажи мне, что ничего хуже не придумаешь.
Уилл знал, что ей нелегко бороться с реальностью, которая заключалась в том, что дочка Руби оказалась поджигательницей.
— Хотел бы я.
— Но ты не можешь. — Она вздохнула и прислонилась к краю стола. — В конце концов, никто из-за нее не пострадал.
— Как насчет тебя и Руби?
Глория — его партнер, его инженер, его скала — моргнула, сдерживая слезы.
— Мы вот на столько близки к разрыву. — Она показала пальцами расстояние
— Это безумие. Вы, ребята, так хороши вместе.
Она кивнула, ответив ему дрожащей улыбкой:
— Вот почему мы не называем это разрывом. Судья приказал Глиннис посещать консультации по альтернативному образу жизни. После этого, мы надеемся, все изменится к лучшему.
— Умная девочка. — Он встал и обнял ее. — Я горжусь тобой.
— Это просто здравый смысл. Если ты живешь, позволяя своему ребенку командовать, это вообще не жизнь. Когда ребенок вырастает и уезжает, ты понимаешь, что забыл, как распоряжаться собой.
— С каких это пор ты стала так хорошо разбираться в детях? — спросил он ее, отступая в сторону.
— Может быть, я просто умная. Может быть, я достаточно умна, чтобы понять, что мы говорим о тебе, Уилл Боннер. — Она похлопала его по плечу. — О тебе, с твоим сердцем, полным любви.
После ухода Глории Уилл убрал папку в сейф и, звякнув ключами, запер его. Он не чувствовал того, что правосудие свершилось. Для чего ситуация была не такой простой, как, похоже, хотелось Глории. Это означало новое несчастье для Авроры, которой придется окончательно смириться с правдой. Он только надеялся, что теперь она больше ему доверяет. Время скажет, и он не хотел подталкивать ее к решению сейчас. Она все еще была не в себе от осознания, что ее подруга подвергала людей риску. И Аврора еще не совсем оправилась после визига к своей матери. Может быть, он был не прав, пытаясь оградить Аврору от той Марисоль, которой она по-настоящему была. Его дочери нужно было погоревать о женщине, которая ушла от нее, и потом, молился он, она преодолеет это и двинется дальше.
И Сара… Его сердце и его мечты были полны ею, но между ними все было не так просто.
Когда ты отец-одиночка, знал Уилл, ты в первую очередь остаешься верным своему ребенку. Даже когда твой ребенок не прав.
Или так он привык думать. История с Глиннис была словно звонок, разбудивший его. Слепая верность своему ребенку может привести к беде. Невзирая ни на что, он собирался перестать тревожиться о вещах, которые не случились, о вещах, которые могут не случиться никогда. Он держался от Сары на расстоянии, потому что боялся, что Аврора увидит в ней мать и это не сработает. Что у его дочери снова будет разбито сердце.
Но, черт! Разбитое сердце можно пережить, и она достаточно взрослая, чтобы знать это теперь. Он приготовился отправиться домой, провести следующие несколько дней с Авророй и наконец-то поговорить с ней. Он напомнит ей, что в его жизни должно быть нечто большее, чем просто работа и ее воспитание. Сара и ее мальчики были частью его сердца, и он не собирался от них отказываться. После Марисоль он не думал, что влюбится снова, потому что любовь оставила в его душе слишком большую рану. Он был не прав, и на этот раз все шло иначе. На этот раз он не был ребенком. И Сара не Марисоль. Это не означало, что им будет легче, он это знал. Но он знал: это не означает, что не надо пытаться.
Он спустился к грузовику, забросив за спину свою спортивную сумку.
— Похоже, что у тебя свидание в прачечной, — произнес кто-то.
Он обернулся, улыбка осветила его лицо. Это было, словно его мысли наколдовали ее. Это был знак.
— Сара.
Она стояла в дверях участка, легкий ветер трепал ее волосы. Редкое осеннее солнце с трудом разгоняло туман, но сегодня воздух сиял ясностью.
— Привет.
— Я только что о тебе думал, — сказал он, неожиданно желая, чтобы кольцо оказалось в его кармане. Она так выглядела в эту минуту и он столько чувствовал в своем сердце, что ему захотелось отдать ей его.