Просто гуляем...
Шрифт:
– С каких пор ты не любишь шашки? Мы с тобой месяц назад устроили поединок, ты с таким азартом играла! Даже выиграла у меня шесть партий из десяти!
– Пап, ну чего ты пристал? Не хочу я играть и всё! Отстань от меня!
Мама охает и по-моему даже проливает чай. Я не поднимаю глаза и с удивительной скрупулезностью разглядываю мелкие пузырьки, плавающие в чае.
– Отстать? – У меня что-то дрогнуло в груди. Папа никогда не обращался ко мне таким тоном. Это плохо… Блин, Катя, вот кто тебя за язык тянул? Ты не
Он с оглушающим скрежетом отодвинул стул от стола, встал и вышел из столовой. За ним так же оглушающе захлопнулась дверь.
Я осторожно подняла глаза на маму. Она смотрела на меня с осуждением, но что более важно – с болью.
– Катя, как так?... Как ты?... Он ведь… А ты… – Она не выдержала и расплакалась.
Наверное, любая другая дочь подбежала бы к матери и начала её утешать, но я застыла на месте.
Моя мама не плачет. Она никогда не плачет. Никогда-никогда не плачет! А сейчас… Она плачет. А это значит, что случилось что-то ужасное.
Я внимательно посмотрела на маму. Как я могла не замечать раньше всех изменений произошедших с ней? Эти выцветшие, спутанные волосы, эти блеклые глаза, эти обкусанные губы, это обвисшее платье… Мы ведь его неделю назад покупали, оно ей даже мало было, а теперь весит как бесформенная тряпка.
– Что произошло? – Прошептала я и, не дожидаясь ответа, схватила мамину руку, одновременно опуская все мысленные блоки.
И уже через несколько секунд, когда перед моими глазами промчалась лента маминых воспоминаний, по моей щеке проползла первая слеза, вслед за которой незамедлительно последовали остальные.
Мои мгновенно промокшие губы прошептали:
– Нет, нет, нет… нет… Не может быть… Этого просто не может быть…
====== Лирическое отступление №6 ======
Вы, конечно, уже поняли, что же случилось, ведь всё более чем прозрачно. Однако, я всё-таки предпочитаю обо всем рассказывать по порядку.
Примечание: пишу от имени моей мамы, по крайней мере пытаюсь… Но прошу заметить, что все реплики, действия и ощущения – мамины, а вот все мысли и комментарии – мои.
Эх, чувствую, что до шизофрении мне немного осталось…
Этот запах…
Ненавижу этот запах, с детства ненавижу. И если бы это тело было в моей власти, то я бы давно уже бежала куда подальше. Но, увы, не судьба.
Я уверенно поднялась по лестнице, открыла дверь на этаж, повернула направо, прошла по безлюдному коридору, опять повернула направо, остановилась напротив кабинета 407 и, не увидев других желающих, постучала и аккуратно приоткрыла дверь.
– Можно?
– Да-да, войдите!
Я распахнула дверь, вошла в абсолютно обыкновенный кабинет со стандартным набором: с одним рабочим столом и компьютером на нем, с книжным стеллажом, кушеткой и большим окном, с цветком на подоконнике,
– Вы?..
– Соболев Сергей.
– Вы? – Мужчина недоверчиво прищурился.
– Нет, мой муж. – Я улыбнулась.
– А вы?.. – Да, видимо маразм подкрался незаметно.
– Соболева Елена.
– А ваш муж?
– Он не смог прийти, он занят, да и не любит он подобные заведения. – Ааа… Теперь знаю откуда это у меня – гены! – Я его и на обследование еле-еле затащила. И то – только потому, что ему это для работы потребовалось. И пока ему нужно было приходить сюда лично, он приходил, а сейчас он здесь не нужен. Поэтому за результатами обследования пришла я.
– Это понятно, только… – Он нахмурился, от этого количество складок на его и без того не гладком лбу увеличилось. – Хотя… Может быть, так и лучше… Вы присядьте… – Я выразительно выгнула бровь, намекая на то, что я уже давно приняла полугоризонтальное положение. – Ну да… Так вот… Ваш муж… Он… болен.
Сердце неприятно кольнуло.
– Как?.. Чем?..
– Это… Лейкоз. Рак крови.
Я тяжело и неровно задышала.
– Но ведь… это ведь можно справить, вылечить, провести операцию. Она же должна быть. Это же можно вылечить?
– Можно. Требуется пересадка костного мозга. – Я облегченно выдохнула. Значит, ещё не все потеряно, ещё все можно исправить. – Но… Боюсь, что операция будет вам не по карману.
– Сколько? – Твердо спросила я. Мы найдем эти деньги. У нас есть сбережения, одолжим у знакомых, возьмем кредит в конце-то концов. Но мы его вылечим.
Врач неуверенно поморщился.
– Сколько?!
Он обреченно вздохнул. Но сказать – не сказал, а оторвал кусок бумаги и написал на нем.
Идиотизм…
Я выхватила у него из рук бумажку, а то он с такой неуверенностью её сжал.
Нет, ну что это вообще за врач? Как будто первый раз кому-то говорит, что он болен! Он же пожилой, а значит, должен быть опытным и даже хладнокровным в некоторых вещах. А такое чувство, что у него это впервые.
Я посмотрела на листочек.
Ни фига себе!!!
Он тут же начал расплываться перед глазами.
Когда я немного отошла от первоначального шока, то наконец задала вопрос, ответ на который уже знала, но не хотела слышать.
– А если не проводить операцию, то?..
– Он умрет.
Сердце остановилось, чтобы тут же забиться раз в десять быстрее.
«Нет, нет, нет, нет!!!» – Кричало оно.
– Когда?
– Год. Два… Может, больше…
Нет! Этого не должно быть! Этого не может быть!
Да… Теперь у нашей семьи есть одна общая черта – мы все ненавидим больницы.
Вот и всё. Ничего особенного. Такая же история, как у тысяч, даже десятков тысяч других людей! Но от осознания того, что так же страдают ещё сотни тысяч людей легче не становится.