Просто Иван
Шрифт:
Все штабные офицеры смотрели на выскочку с небольшой толикой сочувствия - чужак хоть и не прижился в коллективе, но всё-таки.... Да и выделенных сил для успешного выполнения задачи, было явно недостаточно. Но и обвинить полковника фон Барнхельмома в том, что он не выделил для Пауля необходимое количество солдат, было невозможно. Другой вопрос в их качестве: то, что в этих подразделениях только одни не обстрелянные новобранцы, вряд ли будет фигурировать в последующих отчётах, регулярно уходящих как в Минское гестапо, так и генерал-комиссару Вильгельму Кубе.
Глава 23
Тяжело загруженные
Впрочем, из партизан никто не высказал по поводу преждевременной побудки ни единого слова - по крайней мере вслух. Однако и после этого долго отдыхать не пришлось: хотя по плану, привал должен был продлиться до обеда. Всё произошло по знаменитому закону бутерброда.
– Бах. Не прошло и минуты снова.
– Бах. Ещё небольшая пауза и немного приглушённо раздаётся новый винтовочный выстрел,- бах. Без всякой команды все бойцы проснулись и рассредоточились, занимая круговую оборону.
– Семён.
– Громко позвал Иван проводника, однако тот не откликнулся, пришлось позвать повторно.
– Сёмка, бегом ко мне!
– Ага.
– Отозвался подросток, и уже через несколько секунд подполз к командиру.
– Я тут, Иван Иванович.
– Как ты думаешь, далеко отсюда стреляют? И насколько близко от нас какое либо поселение?
– Судя по звуку, пуляют рядом. Скорее всего, на дороге ведущей к Бытень, это единственный тракт по которому туда можно добраться.
– Ясно.
– Тихо прошептал Непомнящий: в этот момент он усиленно думал.
– Что за стрельба? Для боя она слишком редкая. Если только загонщики не палят в небо: стараясь таким образом погнать мой отряд в засаду. В любом случае нужно посмотреть на этих неспешных стрелков, а затем принимать решение о дальнейших действиях моей группы.
Иван посмотрел на своих боевых товарищей: они напряжённо прислушивались к редким выстрелам.
– Федя, слушай меня. Берёшь трёх бойцов и идёшь в авангарде. Сёмка, Быков, Евстигней, охраняете Ромашова и наши вещи. Остальные, выжидают минуту, и идут со мною. Всем быть готовым отразить любое нападение.
Сказано, сделано. Быстро избавившись от лишнего груза, пополнив боезапас и запихав немецкие колотушки за пояс, партизаны двинулись на выстрелы. Как оказалось, проводник был прав, на любителей пострелять на лесной дороге вышли довольно быстро. Однако то, что открылось взору партизан, было жутко, страшно, нереально и одновременно мерзко. На дороге стоял легковой Хорьх защитного цвета. Его водитель старательно протирал ветошью лобовое стекло. Время от времени он прерывал своё занятие, присматривался; находил участок стекла, который ему казался недостаточно
Вот как раз там и происходило самое мерзкое действие. На обочине, недалеко от двух телег запряжённых двумя чахлыми, рябыми лошадёнками лежали голые тела расстрелянных людей. Среди них можно было увидеть и мужчин, и женщин, особо жутко смотрелось крохотное детское тельце, лежащее поверх остальных убитых. Рядом с расстрелянными мирными жителями: на самой дороге возвышалась куча с вещами, в которой ворошились около десятка молодчиков, одетых в немецкую униформу. Судя по говору, это были местные коллаборационисты, и они увлечённо делили вещи только что убитых ими людей.
Еле сдерживая бушующую в груди ярость, Иван прошептал:
– Передать по цепи. Я подстреливаю офицера, после этого, Фёдор приканчивает водителя, остальных постараемся взять живьём. Эти твари...
– Иван запнулся от спазма на секунду сковавшего его горло, - ... эти Иуды, не должны погибнуть просто так. Стреляете поначалу поверх голов.
Дальнейшие события показали, что Иван правильно просчитал реакцию предателей. Резкий переход от дележа чужих пожитков к стрельбе, вызвал у мародёров ступор. Впрочем, обо всём по порядку.
Взяв лейтенанта на прицел: точнее его правый плечевой сустав, Непомнящий выровнял дыхание и плавно нажал на спуск. Раненная ножом рука, отозвалась резкой болью: до этого в ней чувствовалась только тупая пульсирующая боль. Правда, перед самым выстрелом, офицер слегка повернув голову посмотрел прямо на Ивана: видимо почувствовал чужой не дружественный взгляд. Однако пуля, вошла в немца немного правее, чем целил стрелок, то есть, немного сместившись в левую сторону относительно жертвы. Гитлеровца немного развернуло от её удара и он с диким стоном, упал на землю. Почти сразу прогремел выстрел Михеева: немца неустойчиво стоявшего на подножке автомобиля отбросило на водительское сидение. И почти сразу началась беспорядочная пальба в воздух, которая прекратилась, как только Ваня морщась от боли поднял руку вверх.
– Считаю до трёх! Те кто к этому моменту не бросит оружие - покойник!
– И без каких либо пауз начал отчитывать.
– Раз, два, три!
Предатели немного замешкались, но кто-то из партизан, на последний счёт своего командира, выстрелил. Самый рослый из коллаборационистов беззвучно вскинул руками и упал на землю, трясясь всем телом в предсмертной конвульсии. Крик раненного немецкого лейтенанта, и вид умирающего сослуживца дали свой результат - предатели спешно избавились от оружия, и покорно подняли руки.
– На колени су...!
Надрывно выкрикнул кто-то из партизан, и это было незамедлительно выполнено. Когда часть партизан вышла из леса: треть группы Иван оставил прикрывать его из леса, опомнился мужчина в цивильном костюме. Он поднялся из пыли и, двигаясь на четвереньках заверещал:
– Я всего лишь переводчик! Э-э-э, я никого не убивал! Товарищи, ой...
– Молчи паскуда! Тебе слова не давали!
– Фёдор, находящийся к переводчику ближе всех ускорился и с разбегу ударил того под зад, мужичок взвыл и уткнулся в пыль лицом.