Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
Стукнув кулаком по стойке и тем самым выплеснув остатки злости, Лека нашла себе матрас подальше от Дианы, и легла на него. Если нет выхода – чтож, придется пользоваться тем, что есть.
Через несколько минут она уже крепко спала.
Разбудил ее звук ударов. В первую секунду она даже не поняла, где находится, почему спит в одежде, и что, черт побери, здесь происходит? А когда вспомнила – чуть не завыла сквозь зубы.
Диана молотила руками в жалюзи. Выглядела она отвратительно – лицо отекло, косметика размазалась,
– Чего ты стучишь? – Лека слезла с матраса, раздумывая, удастся ли сварить кофе без электричества. – Знаешь же, что Нолан приходит только к двум.
– Лека! – Дианино лицо стало вдруг растерянным и жалким. – Во имя всего святого, как я здесь оказалась?
Она выглядела сейчас такой маленькой и напуганной, что Лекина злость вдруг куда-то улетучилась.
– Пить меньше надо, – проворчала она на остатках, – пока мы с тобой были в туалете, Нолан запер бар и ушел.
На лице Дианы явственно проступил ужас.
– Мы с тобой? То есть мы?…
– Нет, – Лека полезла за стойку в поисках кофе, – твоя честь осталась при тебе, не беспокойся.
Она нашла банку чего-то растворимого и кружки. К счастью, розетка работала, и ей удалось вскипятить воду. Когда она поставила кружки на стол, из-за закрытых жалюзи уже просовавши солнечные лучи и слышался шум Бенесари.
Диана вышла из туалета, когда Лека уже допивала вторую кружку кофе. Она привела себя в порядок, и выглядела теперь как обычно хорошо. Присела напротив, взяла протянутую кружку, и спросила:
– Почему ты меня так не любишь?
Более идиотского вопроса и придумать нельзя было. Лека пристально посмотрела на Диану, дождалась пока та отведет взгляд и ответила:
– С чего ты взяла такую глупость?
Она не ожидала, что Диана начнет объяснять.
– Ты больше не ходишь ни на йогу, ни на серфинг. Не разговариваешь со мной. Мне казалось, что я тебе нравлюсь.
– Очень трудно разговаривать с тем, кто постоянно над тобой издевается, – вырвалось у Леки.
Диана с шумом поставила кружку на стол.
– А что еще мне оставалось делать? Так ты хотя бы на меня смотришь!
Это прозвучало почти как признание в любви. Обе смутились и разом отвели глаза. Стало тепло. Будто отворили дверь, и полилась наконец между ними энергия и смущенная радость.
– Я же звала тебя встретиться, – продолжила Диана, – ты отказалась.
– Ну вот и встретились, – мрачно вырвалось у Леки, и обе принялись вдруг смеяться, осознав весь комизм ситуации.
– Да уж, свидание – то, что надо, – сквозь смех сказала Диана.
Лека вздрогнула и прервала смех. Ее сердце сладко заныло.
– Так ты звала меня на свидание?
Она смотрела в голубые глаза Ди и растворялась в них без остатка. От макушки до пят она ощущала легкую приятную дрожь.
Диана отвернулась и опустила голову.
– Ответь, – попросила Лека,
– Да.
Улыбалась душа, улыбался мир, улыбался гекон на стене, и радость вместе с лучами солнца исполняла на крышках столов свой затейливый танец.
– Это ты попросила Родика со мной поспорить? – Спросила Лека.
И еще до ответа, поняла: нет. Не она.
– О чем ты?
– Вчера он поспорил со мной на тысячу долларов, что я не смогу затащить тебя в постель.
Диану словно по лицу ударило. Она отшатнулась, и на лице снова проступил тот надменный вид, который так бесил и выводил из себя Леку.
– Так вот почему ты вчера подошла ко мне? – Процедила она.
– Дура. Если бы было так – разве стала бы я тебе об этом говорить? И между прочим, вчера, когда я подошла, ты послала меня к черту.
Очарование утра растворилось в новой вспышке злости, но теперь Лека знала: это пройдет. И будет другое. Совсем другое.
– Я надеялась, что это ты его попросила, – призналась она, и глаза Дианы вспыхнули.
– Тысяча долларов за ночь с тобой? Не многовато?
– Тысяча долларов за то, чтобы сделать мне еще больнее. В самый раз.
Они молча смотрели друг на друга. Но когда Лека решилась протянуть руку, Диана вскочила и побежала искать за баром чай.
До прихода Нолана они старательно избегали друг друга. Пили чай, что-то ели, о чем-то разговаривали, боясь пересечься взглядами.
Нолан явился как избавление. Посетовал на досадное недоразумение, долго извинялся, и наконец выпустил их на свободу.
Спустились по ступенькам, остановились, не зная, что делать дальше.
И Лека вдруг снова это почувствовала. Как тогда, в драке с Кириллом, в ней проснулось что-то, от чего она долго и старательно пряталась.
Она сняла мотоцикл с подножки, надела шлем и кивнула Диане: "Садись".
Что-то, наверное, было такое в ее голосе, от чего Диана сразу послушалась, и влезла на мотоцикл. Ее руки обняли Леку за талию, а грудь прижалась к спине.
И ударил ветер в лицо, и зашлось сердце – может, от скорости, а может, от ощущения этих маленьких рук, и этих бедер, и этой щеки, доверчиво уткнувшейся в плечо.
Она привезла Диану в Джимбаран, и, едва поставив мотоцикл, взяла за руку, и повела за собой на пляж. Шла молча, перебирала пальцы, и ни о чем не думала.
Там, на пляже, они долго купались в прибрежных волнах, а потом валялись на песке, строили замок и хохотали взахлеб.
– Мне было трудно, – рассказывала Лека позже, когда солнце почти село, и они расположились в одной из множества Джимбарановских кафешек на пляже, – я приехала сюда в период, когда жизнь свалилась на меня пыльным мешком, и зеркало четко дало понять, что я полное дерьмо, и вся моя жизнь не стоила ничего. На то, чтобы прийти в себя, понадобилось немало времени.