Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
Кристина слушала с широко раскрытыми глазами, иногда ахала, иногда смеялась. А в конце, когда Женя сказала: "Мы попрощались в аэропорту, и я улетела", вся подалась вперед.
– А дальше? Дальше что?
– Дальше ничего, – пожала плечами Женя, – я улетела, она осталась. Конец истории.
– Но как же так? – Кристина была поражена. – Вы всю жизнь любили друг друга, так долго искали, а теперь, когда нашли, ты просто уехала?
Женя вздохнула и помолчала немного.
– Крис… Многие вещи, которые происходили между мной и Леной, трудно понять. Я люблю ее, и всегда
Она говорила горячо, горько, и чувствовала, как льются по щекам теплые слезы.
– И эти дни вместе… Мы словно вознаграждали себя за все то время, что были врозь. Но мы слишком долго были не вместе, Крис! Слишком долго!
Женя почувствовала, как на ее плечо ложится теплая рука, и разрыдалась, утыкаясь в Кристинину шею. Слова толчками вырывались из ее груди, и вместе с ними по капле вытекала сдавленная в животе боль.
– Наши жизни шли параллельно, не пересекаясь. Меня не было рядом, когда она теряла любимых, ее не было рядом, когда я рожала Леку. Мы рассказали друг другу все, но каждую секунду, проведенную вместе, я помнила – ее никогда не было рядом! Никогда, Крис! Она жила в моем сердце, но всегда была далеко от меня.
– Но ведь теперь вы можете быть рядом, – тихо сказала Кристина, поглаживав Женю по голове.
– Не можем! – Вскинулась та, сверкая заплаканными глазами. – Как можно быть вместе с человеком, которого не знаешь? Это безумие – не знать ту, которую любишь, но это правда! Я люблю в ней ту молодую Ленку, которой она была пятнадцать лет назад, а она любит во мне ту Женьку, которую помнит. Но ведь мы теперь совсем другие! Я – другая. И она тоже.
– Но почему ты не дала вам шанс узнать друг друга?
– Да потому что невозможно вычеркнуть эти годы! Невозможно забыть о них, уговорить себя не помнить. Те, кто говорит "давай начнем сначала", говорят чушь! Потому что сначала можно начать только с тем, с кем не было этих лет, этих лет не вместе.
Она вытерла глаза и глубоко втянула в себя воздух. Боль тисками сжимала горло, и слова вырывались наружу с усилием.
– Это так ужасно, когда есть любовь, но нет близости. Когда она такая родная, но такая незнакомая… Когда она есть, и одновременно ее просто нет. Просто нет. Нет.
Сорвалась на тоскливый скрип и замолкла. Тихо плакала, слушая, как тикают на стене часы, и капает вода из плотно закрытого крана, разбиваясь тоской.
Кап-кап. Кап-кап.
– Ну а Марина? – Спросила вдруг Кристина, и от ее вопроса Жене вдруг стало холодно, и – будто это было возможно! – еще больнее.
– Марина сделала свой выбор. Я не просила ее уехать. Она уехала сама.
Слова были правильными, верными, но было что-то за ними, что заставило Кристину усомниться.
– Неужели ты ничего к ней не чувствовала? За все это время?
Женя закрыла глаза. Всякий раз, когда она думала
– Я узнала ее за эти дни совсем другой. Оказалось, что многое, что для меня было истиной, на самом деле таковой не являлось. Оказалось, что она… Любила меня.
– И?
– И ничего, Крис. Ничего.
Женька вдруг повысила голос.
– Я устала гоняться за миражами, понимаешь? Устала бороться в одиночку! Если бы она правда любила меня, то не уехала бы никуда, и продолжала бороться. А раз так легко отказалась – значит, не так уж сильно я была ей нужна.
– Не знаю, – Кристина принялась сворачивать еще сигарету, – судя по всему, она затеяла все это мероприятие чтобы побыть с тобой. Это ты называешь "легко отказалась"?
Женя замолчала надолго, уставившись в стол. А потом подняла на Кристину полные боли, красные и злые глаза.
– Где они, Крис? Где каждая из них сейчас? Из них обеих? Если они любят меня, почему, черт возьми, я опять одна? Почему никого из них снова нет рядом?
Последние слова она уже выкрикивала.
– Почему когда мне нужна поддержка, рядом оказываешься ты, или Лешка? Но никто из них. Почему?
Кристина молча курила. Ответить ей было нечего. Всю взрослую жизнь рядом с ней был Толик, и она не помнила даже, каково это – быть одной. Женька же была одна всегда.
– В общем, – сказала Женя, немного успокоившись, – меня больше не интересуют ничьи чувства. Не знаю, случится ли когда-нибудь в моей жизни человек, способный не только говорить о любви, но и быть рядом, но это точно не будет ни Лека, ни Марина.
– Угу, – кивнула Кристина, – а что ты вообще собираешься делать дальше, Ковалева?
– Не знаю. Правда не знаю, Крис. Мне нужно время подумать, чего я хочу. Потому что, как оказалось, есть разница между "я хочу" и "я думаю, что хочу".
– О чем ты?
Женя встала и подошла к окну. Посмотрела куда-то вдаль, словно надеясь сквозь тысячи километров дотронуться взглядом до океана.
– Я думала, что хочу покоя, – сказала она, – но оказалось, что никогда в жизни я не была так счастлива, как в этот месяц. Никогда.
Об этом ей и предстояло подумать.
Глава 2. Вдребезги.
– Женька вернулась.
– Я в курсе.
Инна никак не отреагировала на новость. Впрочем, она в последнее время на все так реагировала – вяло, глухо, равнодушно.
Леша проводил взглядом деревянную лошадку, на которой по кругу с визгом пронеслась Лека, и вздохнул.
– Ничего нового?
Инна только плечами пожала. Она с отсутствующим видом смотрела на карусель, и казалось, что смотрит она не вокруг, а внутрь себя.
Да и вопрос был глупым, по правде говоря, и Леша хорошо это понимал. Что могло быть нового, если Лиза ушла и забрала Дашу? После первой ночи в новой квартире и новом – забытом уже – одиночестве, Инна стала другой. Молчаливой, замкнутой и бесконечно спокойной. Со стороны могла бы показаться высокомерной, но близкие видели – ей просто очень и очень больно.