Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
Вечером приехали в любимый Джимбаран. Заняли столик, но есть не получалось. Смотрели друг на друга и молчали. Но в этом молчании было так много слов, и так много чувств, что от этого заходилось сердце и сжималось в маленький – словно бы детский – кулачок.
– Мне страшно.
– Я знаю. Мне страшно, конечно же, тоже.
– Чего ты боишься?
– Того, как мне жить без тебя.
– Боишься, не сможешь?
– Наверно, боюсь, что не сможем.
– И снова решим
– Что уж лучше
– Не бойся разлуки, за ней будет новая встреча
– Тебя это греет?
– Наверное, все-таки да.
– Я думаю, время – оно может что-то и лечит.
– Но только не нас?
– Между нами года-города.
– Мне больно.
– Я знаю. Мне больно, конечно же, тоже.
– Останься.
– Не надо. Ты знаешь, что если б могла…
– Я знаю. Не можешь. Конечно, конечно, не можешь…
– Но если б могла – никуда б от тебя не ушла.
– Мы встретимся снова?
– Конечно, мы встретимся снова.
– Когда?
– Я не знаю. Мы обе не знаем, когда.
– Наверно, когда будем обе на это готовы.
– А если не будем готовы уже никогда?
– Останется память. Останется дружба и счастье.
– Какое же счастье?
– Любить до последней доски.
– Любить, отдавая. Любить, размыкая объятья.
– Любить, вспоминая. Любить и суметь отпустить.
Лека протянула ладонь. И Женя приняла ее. И больше не нужно было слов, и слез не нужно было тоже.
Она привезла ее домой, и целовала на пороге, и раздевала, и гладила. Чувствовала – сегодня ей можно все. И Женька открывалась под ее поцелуями, распахивала тело и душу, и откликалась, и ласкала в ответ.
Но ведя языком по ее бедрам, зарываясь в пушистый треугольник между ног, Лека чувствовала, как мало в этом сексуальности, и как много любви. Как мало желания, и как много… Прощания.
Она любила сейчас не эту взрослую женщину, а ту – юную, летящую, которую не единожды обретала и предавала не один раз тоже. Она ласкала Женьку, которая жила все это время в ее сердце, и, лаская, отпускала ее, выпускала из себя на свободу – с криками, стоном, шепотом.
Она вела ладонью по спине, целовала и чувствовала вкус соли на губах – соли океана, и соли собственных слез.
Она не думала ни о чем, и не вспоминала, не мучилась. Прощалась.
А утром не прятала опухших глаз. И в аэропорту, целуя Женькины слезы, с удивлением чувствовала, как дрожат руки и как заходится от тоски сердце.
– Я люблю тебя, – сказала она у стойки паспортного контроля, последний раз прижимая к себе Женю.
– Я люблю тебя, – услышала она, последний раз ощущая на губах ее губы.
И самолет улетел. А она осталась.
…Но сейчас отпускаю тебя, улетай. Улетай.
И среди облаков мои мысли читай.
Знай,
Отпускаю тебя. И, наверное, не отпущу.
Глава 18. Научились.
Приехав домой, Лека сразу позвонила в Москву.
– Вы выиграли, – сказала после короткого приветствия, – они останутся вместе. Мне нужна неделя чтобы доснять и смонтировать новый финал.
После короткого молчания она услышала участливое Ксюхино:
– Лен, что случилось?
– В двух словах не расскажешь, – честно призналась она.
В трубке послышался шум, а после приглушенное:
– Алла, перенесите совещание с пиар отделом на завтра, и ни с кем меня не соединяйте.
И уже громче, Леке:
– Рассказывай.
Лека с телефоном в руках вышла на балкон, упала на один из пуфиков и закрыла глаза. Мучительно хотелось курить.
– Последние дни я провела здесь с Женькой, – сказала она, – и теперь она улетела, а я приехала домой, и не знаю, что мне делать.
– Вы что, снова сошлись?
В Ксюхином голосе ясно звучал сарказм, да и слово она выбрала – хуже не придумаешь. Сошлись… Как будто из милицейских протоколов – гражданка Л. попрощалась со своей сожительницей Е. Навсегда.
– А как же Диана? – Не получив ответа на один вопрос, Ксюха задала новый.
– Не знаю. Мы не виделись эти дни, и не разговаривали. Ксюша, скажи, как ты поняла, что Ася – единственная для тебя?
Она почти увидела, как Ксюха там, в жаркой Москве, улыбается и пожимает плечами.
– Никак. Она всегда была единственной. Даже когда были другие, единственной была и оставалась она.
– Я чувствую нечто похожее, – призналась Лека, – словно Женька – это навсегда, но…
– Но?
– Но не для жизни, понимаешь? – Сказала, словно в омут бросилась. – Я люблю ее, но…
– Но жить ты хочешь с Дианой. – Ксюха усмехнулась в трубке. – Наконец-то, ты повзрослела, Ленка.
– О чем ты?
– О том, что ты готова теперь, похоже, любить живого человека, а не свои фантазии. Посуди сама – обе твоих великих любви всегда были и остаются малодоступны. А это – отличное поле для фантазий, страданий и представлений, как бы все было, если бы. А Диана – живая, рядом, и хочет быть с тобой. Это пугает, правда?
– Да, – Лека закрыла глаза. – Правда.
– Ты дошла с ней ровно до того места, в котором раньше всегда сбегала, и теперь чуть было не сделала то же самое.
Она была права, совершенно права, и от этой правоты сводило скулы.
– Всегда есть выбор, – продолжала тем временем Ксюха, – можно каждый раз находить нового человека, и начинать сначала, а можно остаться, и пройти с одним все стадии отношений. И решать, как всегда, тебе.
– Вы с Асей прошли все?
Ксюха захохотала.