Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
Дошли до дворцовой, спустились на набережную, и там Женя сделала то, о чем чаще всего вспоминала, о чем больше всего мечтала – обняла Марину сзади, укутывая в свою куртку, зарылась лицом в волосы на ее затылке, и снова, уже который раз, беззвучно прошептала: "люблю".
Они стояли так до самого заката, и не хотели уходить. А потом, когда солнце зашло и они, счастливые до головокружения, проводили его взглядами, пришла ночь, полная новых открытий и новых чудес.
Марина за руку привела Женьку в свой дом. И целовала ее в лифте, в коридоре, в прихожей, на
И была нежность. Так много нежности, что от нее перехватывало дыхание и кожа покрывалась мурашками. И была страсть – сильная, яростная, оставляющая царапины на теле и восторг в душе. И было так, как было раньше. И так, как не было до этого никогда. И содрогаясь в оргазме, Марина снова – как много лет назад – сжимала бедра и кричала: "Женька! Пожалуйста… Женькааа!"
И как много лет назад, засыпая, Женя чувствовала ее руку на своем лобке и рассыпавшиеся пряди волос на плече. Только на этот раз она не сомневалась, а знала точно.
Глава 8. Питер.
Как жаль, что тебя не застал летний ливень
В июльскую ночь на Балтийском заливе
Не видела ты волшебства этих линий…
– Дождь идет.
– Ну и пусть себе идет, лишь бы нам никуда идти не надо было.
– Ты же знаешь, что мне надо.
– Знаю. Но оставшиеся минуты дай мне притвориться, что это не так.
Марина зарылась носом в Женькины волосы и покрепче обняла горячее обнаженное тело. В приоткрытое окно веяло свежим мокрым воздухом, он врывался в комнату, совершал круг почета и таял на раскаленной от желания и счастья коже. Марина боялась пошелохнуться, ей все казалось, что все происходящее – начиная от вчерашней случайной встречи у Исаакия, и заканчивая сегодняшним, полным нежности, утром – всего лишь сон, морок, навеянный вечерним бокалом коньяка или чересчур обострившимися от невыполнимости мечтами.
Женькино тело под ее руками, Женькин шепот, полуобморочные крики – все это ни капли не убеждало в реальности происходящего, а лишь делало страх проснуться еще более осязаемым и сильным.
– Как думаешь, куда мы дели мое белье? – Лениво спросила Женька, чуть приподнимая голову с подушки, и Марине вдруг стало очень весело.
Господи, в этом была вся она, вся ее родная и любимая Женька, рыцарь в сияющих доспехах, который, конечно, ни в коем случае не может употребить в постели женщины пошлое и грубое слово "трусы". Какие трусы, что вы? Белье! Ну максимум "трусики".
– Что смешного я сказала?
Она повернулась лицом к Марине и прищурилась на нее усталыми от бессонной ночи глазами.
– Ничего, – Марина зарылась лицом в подушку,
– Аааййй, – взвизгнула она, вырываясь и перекатываясь на кровати, – так нечестно!
– А смеяться надо мной честно?
Теперь они катались по постели обе – хохоча, пинаясь, каждая старалась оказаться сверху.
– Я смеялась не над тобой. – Заявила проигравшая Марина, оказавшись наконец внизу. – А просто так!
– Ну конечно, – не поверила Женька, – а то я тебя не знаю…
И осеклась. Взгляд ее вдруг стал из смешливого серьезным, а руки перестали удерживать Маринины.
– Ответь, – требовательно, и даже властно сказала она, – ты же не хотела искать Леку, да?
Марина вздрогнула. Кажется, пробуждение оказалось даже ближе, чем она боялась.
– Да.
Она пристально смотрела на Женькино лицо, ища в нем следы разочарования, или злости, или ненависти, и не находила. На нее смотрели взволнованные карие глаза, теплые, но в них совершенно ничего невозможно было прочитать.
– Почему ты просто мне не сказала?
И она вздрогнула снова. Втянула в себя воздух, и ответила:
– А разве ты бы мне поверила?
Она могла бы поклясться, что видела, как в Женькиных зрачках одним махом пролетает вся их прошлая жизнь. Олег, измены, и снова измены, и снова…
– Нет, – тихо сказала Женя, – не поверила бы.
Она слезла с Марины, и принялась ходить по комнате, собирая одежду. Марина с замершим сердцем провожала ее взглядом и молилась про себя: прошу тебя, господи. Только не конец. Пусть это не будет концом. Я умоляю тебя, заклинаю всем святым, что есть в этом мире, пусть это не будет концом.
Наконец Женька оделась, и, застегнув ремень на джинсах, присела на край кровати.
Марина замерла в ожидании.
– Я приглашаю тебя на свидание, – сквозь шум в ушах услышала она, и не поверила собственным ушам.
– Что?
– Я приглашаю тебя на свидание, – терпеливо повторила Женька и улыбнулась, – завтра. В семь. Согласна?
Слезы рывком кинулись из груди к глазам, и лишь неимоверным усилием удалось не дать им пролиться. Марина кивнула, боясь, что если скажет хоть слово – точно заплачет.
– Значит, встречаемся у фонтана перед Казанским в семь, – сказала Женька и, взяв Маринину ладонь в свои, коснулась ее губами.
На секунду Марине показалось, что она все видит, и все понимает.
А еще через секунду она ушла, и рыдания вырвались на свободу.
Машину бросили на стоянке у аэропорта в Ростове. Всю дорогу – а ехать пришлось около двух часов – Инна молчала, а Лиза делала вид, что спит, отвернувшись к окну и прикрыв глаза. Ей было очень стыдно, до такой степени, что при одной мысли о том, что однажды им все же придется поговорить, щеки наливались краснотой, а губы – дрожью.