Просто мы научились жить (2010-2012)

Соколова Александра Ивановна

Первый час все еще держались и старательно веселились, гоняя официантов за новыми и новыми бутылками, и то и дело выходя танцевать под современную музыку. Но когда пить без перерыва стало уже невозможно, а глаза затуманились от количества выпитого, искусственное веселье растаяло, словно его и не было.

Толик сидел мрачный, задумчиво поглаживая живот под парадным пиджаком. Кристина ковырялась в тарелке с салатом, а Леша и Инна делали вид, что слушают очередной шедевр отечественной эстрады – что-то там про «прощай,

прости навсегда».

Каждый думал про себя – ну когда же это кончится, когда же можно будет наконец вежливо попрощаться, и уйти из этого неплохого в общем-то ресторана, в котором все прекрасно – и блюда, и обслуживание, и интерьер, вот только настроения нет никакого и желания веселиться нет тоже.

Лежащий на столе телефон разразился цыганской мелодией. Кристина оживилась, схватила трубку и заулыбалась:

– Привет, Ковалева! Да, спасибо. Да. Спасибо тебе, дорогая! Счастлива, что ты позвонила! Конечно, развлекаемся – сидим в ресторане с Инкой и Лехой. Ой, ну конечно Толька здесь, куда ж я без него? А ты как? Куда?

Леша, зачарованно наблюдающий за разговором, весь подался вперед. Он ловил каждую смену выражения Кристининого лица, надеясь по ним догадаться, о чем идет речь в разговоре.

– Ой, ну не знаю, Ковалева. Мне кажется, это как-то слишком для Леки. Нет, ну тебе виднее, конечно же… Скажи мне другое, дорогая. Ты уже больше недели катаешься, домой-то когда соберешься?

Она сделала паузу, слушая ответ, и сморщила лоб.

– Да помню я все про месяц! Смотри только как бы этот месяц в год не превратился. Ладно, люблю-целую, даю трубку Лехе, а то он меня сейчас сожрет глазами.

Леша выхватил телефон, прижал к уху и, довольный, расплылся в улыбке. Галстук на его парадной белой рубашке съехал в сторону, придавая ему немножко комичный вид.

Он старательно и последовательно рассказал о том, как Лека живет, спит, кушает, играет. Перечислил новые слова, произнесенные дочкой, пожаловался, что она его совсем не слушается и постоянно зовет маму, и попрощался, удовлетворенный.

– Ну что там? – Спросил нетерпеливо Толик. – Когда она домой-то?

– Ой, а тебе ли не все равно? – Хмыкнула Кристина. – Похоже, что не скоро она домой – в Питере Ленку не нашли, едут теперь в Сочи.

– Почему именно туда? – Поинтересовалась Инна.

– А, обычные Ковалевские фантазии. Она решила, что Лека как истинный сентиментальный бегемотик отправилась рыдать на могилку своей последней любви. Но что-то лично я сильно в этом сомневаюсь. Толик, а закажи-ка любимой жене песню, и пригласи ее на танец. Зря я, что ли, новое платье сегодня надевала.

Послушный Толя немедленно встал со стула и отправился к музыкантам, а Леша и Инна понимающе переглянулись: злится Кристина, да так, что только тоненькая грань отделяет ее от настоящего, мощного, скандала. И до того чтобы эта грань прорвалась,

осталось совсем немножко.

Так и вышло. Еще не успели доиграть «миллионы алых роз», не успел Толик проводить жену обратно к столику, как дверь в ресторан распахнулась, и в нее, спотыкаясь, влетел Славик Шукшин с букетом белых гвоздик в руке.

Букет, как и сам Слава, выглядел помятым и каким-то приплюснутым – словно его долго и старательно придавливали чем-то прежде чем вручить новому владельцу.

Славик подлетел к столу, оглянулся в поисках именинницы, несколькими скачками допрыгнул до нее, и, сунув гвоздики куда-то между ней и Толиком, выдохнул:

– С днем рожденья!

– Явление христа народу, – прокомментировала Кристина, выпутываясь из объятий мужа и подбирая цветочки, – ты что тут делаешь?

– Я… Мне очень надо… Я…

Слава задыхался в тщетных попытках сказать хоть что-нибудь внятное, и тогда Кристина схватила его за рукав футболки, и отвела к столику.

– Что случилось? – Встревоженно спросила Инна, привставая на стуле.

– Лиза, – выдохнул Слава, – она…

Белая краска залила Иннино лицо. Она схватилась руками за край стола и рванулась вверх.

– Что? – Крикнула. – Что с ней?

– Она… Она тебе изменяет.

Ударили в набат ударные, запиликала вдали мерзкая скрипичная мелодия, и тонкие звуки фортепьяно разлились тоской по груди.

Инна почувствовала, что ее будто в грудь ударили кулаком, и от этого удара она откинулась назад, падая на стул и испытывая – странное дело – сквозь боль бесконечное облегчение.

Леша быстро взял ее за руку под столом, но его прикосновение показалось почему-то противным и она убрала ладонь.

– Слава, тебе не кажется, что сейчас не время и не место, чтобы приносить такие новости, – холодно спросила она, глядя на краснеющего на глазах Шукшина.

– Нет-нет, почему же, – вмешалась Кристина, и по тону ее голоса Инна поняла: скандала не избежать. Грань прорвалась, и назад пути больше нет.

Но она решила попытаться.

– Кристин, это твой день рождения, и я не готова портить его обсуждением проблем моей семьи.

– Ты не испортишь, – парировала Кристина, переводя взгляд с Инны на Шукшина, – куда ж его еще портить-то. Славка, садись, чего стоишь. Рассказывай.

Выхода не было. Даже уйди она сейчас, Кристину не остановишь – она вытянет из Славы все, что тот знает, и все будут слушать, и обсуждать, и говорить свое мнение.

Что ж, Инна Рубина никогда не убегала с поля боя. Если нужно пережить и это унижение – переживем и это.

– Она… – Слава остановился, сделал глоток из поданного Лешей стакана, и продолжил. – У нее кто-то есть, в общем. Виртуальный роман, по компьютеру. Я… Случайно увидел, и решил рассказать. Потому что мне кажется, ты должна знать.