Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
– А что, если у меня правда получится? – Подумала она. – Что, если я смогу полюбить его? Без страсти, конечно, но просто такой дружеской, крепкой любовью? Мы поженимся, усыновим нескольких детей из нашего дома, и будем жить как все – спокойно и тихо, по выходным ездить на нашу дачу и сажать хризантемы. И дети будут расти, идти в школу, приводить домой своих любимых, а мы будем стареть рядом – и точно будем знать, что мы есть друг у друга…
– У тебя есть дети? – Спросила она Юру, когда они уже вошли в зал и заняли свои места.
– Нет, – улыбнулся
Они обменялись взглядами, и Лека вдруг снова почувствовала себя легко и спокойно.
Начался фильм, но она почти не видела сюжета. Просто сидела, плечом чувствуя Юрино плечо, и погружалась глубже и глубже в свои мысли.
– Но будет ли это честно по отношению к нему? Я не смогу рассказать ему о своем прошлом. Любой нормальный человек, услышав о таком, бросит меня, и будет прав.
И вдруг она почувствовала осторожное прикосновение к своей руке. Юра брал ее за руку медленно и нежно, словно спрашивая разрешения. И она позволила. Расслабила ладонь, позволяя ему обхватить ее своими пальцами, и перестала думать.
Из кинотеатра выходили парами. Аллочка и Миша шли в обнимку, а Лека и Юра держались за руки.
– Девушки, может быть, зайдем в кафе и попьем кофе? – Предложил Миша.
– Нам детей нужно укладывать, – с искренним сожалением отказалась Лека, – давайте в другой день?
И они действительно сделали это в другой день. Каждый день до нового года они встречались вчетвером, шли или гулять, или пить кофе, или снова в кино. Чуть поодаль друг от друга, держась за руки, и улыбаясь.
Леке было хорошо. Она почти не говорила – только слушала – и в этом ее молчании было столько спокойствия и тепла, сколько не было никогда до этого.
Юра не делал попыток сближения – казалось, ему тоже достаточно этого тихого рукопожатия, и спокойных прогулок рядом.
Неотвратимо приближались праздники. Окончательно потерявшая голову Аллочка собиралась встречать новый год вдвоем с Мишей, а Юра – вполне ожидаемо – пригласил Леку встретить новый год с ним вдвоем.
И в этот момент она впервые испугалась. Одно дело гулять вчетвером, держаться за руки и говорить о литературе, и совсем другое – оказаться наедине с мужчиной у него дома, в романтической обстановке. Но отказаться – значило бы струсить, а трусом Лена Савина не была никогда.
– Хорошо, – сказала она, – только одно условие: никакого алкоголя.
Юра радостно согласился.
А вот дети в Лекиных группах далеко не так радостно услышали новость, что любимой воспитательницы не будет с ними в новогоднюю ночь.
– Но почему? – Чуть не расплакалась Маша. – Мы думали, ты будешь с нами!
– Я и буду с вами, почти до половины двенадцатого.
– Но это же совсем не то! Куда ты уходишь?
Лека колебалась недолго.
– Мужчина, с которым я встречаюсь, предложил мне встретить новый год с ним, и я согласилась.
– Он дороже тебе, чем мы?
– Нет, – Лека покачала головой, – вы дороже. Но если я откажусь, у меня не будет возможности продолжить с ним отношения. А мне это
На это детям возразить было нечего, и пообижавшись еще немного, они поняли, что для Леки это действительно важно.
Последние два дня перед праздниками были наполнены суетой больше чем остальные – Лека бегала по городу, выбирая подарки для детей, и занималась подготовкой праздничного концерта, а между делом еще успевала поговорить с Аллочкой, которая то и дело прибегала к ней советоваться о том, что приготовить на новогодний ужин, да что подарить Мише, да что ей следует надеть на праздник…
И вот наконец праздник наступил. Отгремел концерт, закончился торжественный ужин, Лека выложила под елку подарки, и, пожелав всем счастливого нового года, вышла из корпуса, где прямо у дверей ее уже ждал Юра.
– С наступающим, – сказал он, передавая ей замерзшую розу в целлофане.
– И тебя, – улыбнулась в ответ она, – пошли?
И они пошли. До Юриного дома было недалеко, всего минут десять, но все эти десять минут Леку аж трясло от волнения. Они практически не разговаривали – кроме первых двух фраз, обменялись еще от силы двумя.
А вот наконец и нужный дом. Подъезд, пахнущий всеми видами физиологических выделений сразу, исписанные надписями стены, каменная лестница наверх, на третий этаж.
Дверь совершенно обычная, и два замка, открытые Юрой один за другим.
Тесная прихожая, старенькие обои, куртка, висящая на крючке и многочисленная обувь, вповалку наваленная на полу.
– Проходи в комнату, – пригласил Юра, – там елка, и все остальное.
Лека разулась и прошла. Елка действительно была – маленькая, зеленая, наряженная старыми советскими игрушками. И стол был – накрытый на двоих, заставленный вазочками с салатами и большой, накрытой подушкой, кастрюлей.
– Сам готовил? – Спросила она, чувствуя, как усиливается дрожь.
– Нет, мама, – ответил Юра. Теперь, когда он разделся, Лека могла видеть, как он подготовился к празднику – на нем был надет серый костюм-двойка, а под костюмом виднелась белоснежная рубашка и галстук. Надо сказать, ему очень шел этот наряд, он делал его одновременно солиднее и почему-то моложавее.
Сама Лека чувствовала себя немного скованно в платье, но признавала про себя, что наряд выбрала удачно.
Они присели за стол. Юра включил телевизор, по которому уже шло поздравление президента. Алкоголя на столе, как и договаривались, не было, зато стояло две бутылки минеральной воды и одна – газированной.
– Что тебе налить? – Спросил Юра.
– Минеральной.
От вида как он разливает минералку в высокие бокалы, Лека чуть не расхохоталась, но заставила себя оставаться серьезной. Ощущение, что «что-то не так» усилилось, но и его она подавила.
– А как ты хотела? – Подумала. – Это же первый раз у тебя. Конечно, будет и глупо, и неловко. Другие женщины это все проходят в четырнадцать, так что не жалуйся.
Между тем, президент закончил речь, и под звук курантов Юра встал и произнес: