Простодушны и доверчивы
Шрифт:
Беззащитный отец спокойно лежал и что-то читал. На его животе восседала лицом к атакующему братцу Ладуся. Смотрела на баловника бесстрастным взглядом изумрудных глазищ и быстро-быстро шевелила пальцами разведённых в стороны рук. Между которыми летали, заплетались и расплетались огненные нити-путанки. Смертоносная паутина, способная покрошить на фарш любого духа.
В отличие от братца-двойняшки, Лада Ильинишна росла барышней степенной и чересчур погружённой в себя. Могла часами сидеть на одном месте, создавая своим оружием немыслимые по хитроумности
— Мазила, — буркнула кружевница, плюхнувшись на попу, когда из-под неё пропал отец.
Булава расплющила подушку — над диваном завьюжило. Тотчас, откуда не возьмись, к месту непорядка слетелись домашние духи и бросились ловить пёрышки. А виновник всеобщего веселья повис в воздухе вниз головой. Рубаха съехала, накрыв его мешком — только спереди её Стёпка попридержал, дабы не выставлять напоказ невыставляемое в обществе дам. Он барахтался, норовя заехать невидимому супротивнику молотящим по воздуху кулаком.
— Придурок голожопый, — обругала братца Лада Ильинишна, обнаружив, что край огненного плетения задел спинку дивана.
Свежая тлеющая прореха привлекла внимание Бельмондошки. Шишиморка отложила рукоделие, сползла с кресла и потащилась ликвидировать ущерб, что-то бухтя под нос.
— Я не виновата, — предупредила её Лада, спрыгнув с дивана.
— Когда тока угомонисся?! — прорычала Бельмондошка, погрозив пальцем крутящемуся в воздухе негоднику и расточителю.
— Никогда! — отважно противостоя врагу, пропыхтел Стёпка. — Да, здравствует революция!
— Низы не хотят жить по старому, — развела руками Лада Ильинишна, объясняя суть прогремевшего лозунга опешившей домоправительнице.
— А верхи жуткие рабовладельцы! — надрывался не желавший сдаваться налётчик.
Наконец, из воздуха вынырнула могучая фигура бородатого синеглазого мужика. В рубахе толстого грубого льна до колен. В кожаных штанах и сплетённом из ремешков нагруднике. С широкой налобной замшевой повязкой и в поршнях.
— Сдаёшься? — грозно осведомился настоящий богатырь, держа одной рукой обе щиколотки пойманного на горячем цуцика, у которого нос не дорос до богатырских статей.
— Я вырасту, — пригрозил ему сопливый крушитель, заметно притомившись и перейдя к торгу.
— Отцу грозить?! — сурово пророкотал мечник, встряхнув обормота.
— Никогда замуж не выйду, — пришла к неожиданному решению Ветка.
— Почему? — одновременно выпалили заигравшиеся отец с сыном.
— Десять тысяч, — ласково улыбнулась сестрице Ольга, демонстративно выставив раскрытую ладонь.
— Перетопчетесь, — съязвила Ветка, вернувшись к чтению. — На вас не напасёшься, пока повзрослеете.
— Я взрослый, — отдуваясь, возвестил Стёпка, уже оседлав плечи отца. — И витязь.
— Авитаминоз ты, — хмыкнув, обозвала его тётка.
— И бесстыдник, —
— Ябеда, — пригвоздил её ухмылявшийся Стёпка.
Которого мелкое предательство сестры ничуть не задело. Это ж пустячок, по сравнению с теми битвами, в которых им придётся прикрывать друг другу спину. А битвы будут — не сомневались оба. Несмотря на рекомендации заботливых просвещённых родителей, Нешто-Нашто и прочие доброхоты тишком нашёптывали детишкам о подвигах старших приставников. О гибели бабушки с воеводой и победе над Кошмарной Сумерлой с её прихвостнем колдуном.
Так что двойняшки успели усвоить нехитрый закон выживания: промеж себя дразниться и пакостничать только по мелочам и необидно. Лада не успела отбрить братца, как внезапно насторожилась, уставившись в угол гостиной. Там еле заметно колыхнулся воздух.
— Бабуленька, — расплылась в улыбке любящая правнучка.
Поразительно: как она умудрялась безошибочно определять, кто из стариков заглянул в гости?
— Батя, можно? — уткнувшись тому в макушку подбородком, умоляюще прогундосил Стёпка.
— Уроки сделали? — поспешила напомнить о насущном заботливая мать.
— Сделали, — буркнула Ветка, сумрачно пялясь в опустевший угол.
— Мы ненадолго, — пообещал жене Илья.
И вся троица моментально испарилась.
— Насчёт замужества ты серьёзно? — поинтересовалась старшая сестра, задумчиво глядя на огонь в очаге.
В родном очаге, ради которого Илья отстроил новый дом на месте сгоревшего. Неподалёку от берега, который им защищать до конца дней в мире Яви и неизвестно сколько в Навьем царстве.
— А как ещё сохранить нашу тайну? — с удивлением воззрилась на неё здорово повзрослевшая младшая.
Хотя за девять лет, кто хочешь, повзрослеет, если не дурак.
— Я же вышла, — улыбнулась Ольга своим мыслям.
Которые давным-давно лишь о семье и её безопасности — девичьи карьерные планы и мечтушки о путешествиях по миру канули в лету. Что нисколько не докучало: она была счастлива.
— Сомневаюсь, что найдётся ещё один такой псих, — проворчала Ветка, — который захочет ради меня стать заложным мертвецом.
— Такой же простодушный и доверчивый? — хмыкнув, уточнила Ольга.
Сестра не ответила.
День клонился к вечеру. В доме стояла привычная тишина, переполнявшая его в отсутствие детей. Домовые бесшумно подбирали пёрышки. Бельмондошка зашивала прореху в диване. Казалось, во всём мире не найдётся мало-мальски ненормального смельчака, решившегося нарушить покой семьи приставников.
Но, и сама Ольга, и её муж, и Ветка знали: в Нави такие ненормальные обязательно сыщутся. И непременно попытаются устроить им весёленькую жизнь. Потому-то полковник в Нави, а Илья в мире Яви никогда не позволяли себе расслабиться. Они ждали.