Простой
Шрифт:
Первая запись в трудовой книжке – помощник официанта. В то время, пока старшие по возрасту и должности отвечали за гостеприимство в зале ресторана и в гостевых пространствах, я редко выбирался из служебных помещений. Так было, когда работал хаусменом, так же и осталось. А мне хотелось набраться опыта работы с разными людьми. Не только, когда доставлял заказы в номера. Странного общения, впрочем, хватало:
– Артур, а отвези заказ в 705 номер вместо меня, – меня отвлек от посуды бармен.
– А что с ним не так?
– Да не, все так. Сгоняй,
– Ага, может еще что-нибудь предложит гостья, – добавил охранник.
Они засмеялись. Я не понял, в чем дело, но на всякий случай тоже засмеялся. Единство с коллективом – скоро я стану его частью. Войду в этот организм и стану внутренней шестеренкой, как только отдам больше своего времени и усилий. И если не сорвусь в ближайшие месяцы и не уволюсь.
Я катил тележку с заказами перед собой. Одной рукой держался за нее, другой рукой держал телефон и ругался с Алиной в переписке. Посмотрел под ноги. Остановился. Ковролин. Вспомнил, как пылесосил его каждый чертов день, и что уж лучше сейчас катить тележку. Так и дошел до 705-го номера.
Дверь открыла голая женщина. Мне все еще было стыдно перед Алиной за тот эпизод с поэтессой в начале ноября на семинаре. Конечно, я ей ничего не сказал. Мне было страшно сделать ей больно. Но еще больнее было смотреть на голую женщину:
– Зайдешь? – спросила гостья.
– Вам оплачивать удобно по карте или наличными? – ответил я и старался не пялиться на грудь. Вышло так себе. Но решил строить из себя робота. Это удобнее, чем быть собой.
– Хорошо, а потом зайдешь?
– Я бы хотел ответить вам да, но дело в том, что я на работе, и мне бы не хотелось слить возможную карьеру и стабильную жизнь со стабильной девушкой. Я очень хочу прикоснуться к Вашей загорелой коже и к Вашей прекрасной груди, и хотел бы рассказать о себе еще больше, но мне слишком больно смотреть на вас. Я слишком устал и мне сильно не хочется отвечать вам односложно, но я отвечу: нет.
Мне нужно было сказать ей так. Но вместо этого я ответил иначе:
– Нет. К сожалению.
Охранники наблюдали всю эту сцену в духе фильма "Четыре комнаты" по камерам. Потом я собирал их отзывы о своем перформансе у 705-го номера:
– Ну ты блин, Артур, я бы ее…
– Я бы тоже!
– Ладошку лучше вы того, как дети, а. Ну серьезно, Артур, что за дела?
– Мы бы и не показали эту запись с камер никому.
– Да, лучше бы ты ее того.
– Зассал!
– Мда, надо было мне отнести этот заказ.
А я был горд собой. Мне удалось избежать чувство вины и стыда. Больше я не изменю. И все будет хорошо. Я стану профессионалом и не стану тыкать в пилотку пьяной гостье. Я не буду обращать внимание ни на что, потому что я ответственный молодой человек, который должен работать, любить свою девушку, возможно, родить сына или дочь. Дел много.
– Хороший официант – это тот, кого заметно только в нужный для гостя момент! – сказал мне директор ресторана.
Как мне исполнилось восемнадцать, я хотел задать ему только один вопрос: какого черта я оказался помощником официанта, а не официантом? А он наблюдал за каждым моим действием и устраивал разнос, когда я делал что-то не так.
Но мне хотелось быть более заметной фигурой. Фартук сдерживал мои возможности, поэтому я старался и работал как мог. Хотелось вырваться на ресепшен, на передовой фронт военного поля гостеприимства. И я отзывался на каждую просьбу, делал больше, чем нужно. Конечно, мало кто это замечал, но по выходным писали: «Жуть, Артур, может выйдешь в выходной? Без тебя сложно, оказывается».
Эти сообщения грели душу. Я становился частью единого организма.
21.
По выходным мы с Алиной старались проводить как можно больше времени вместе. Полностью использовать отведенное нам свободное время. Нам его одолжили начальство, декан и остальные сильные мира сего.
Я ехал на автобусе в сторону ГКЗ. Одноклассник подарил два билета на симфонический концерт. Рассматривал пассажиров, всех этих случайных людей. Лица не выражали ничего, кроме усталости и боли, и мне было приятно разделить с ними усталость рабочего класса.
Еще через час мы сидели с Алиной в красивом зале. Смотрели на сцену. Время от времени переглядывались и держались за руки. На всю жизнь я оказался в плену отелей, и кто знает, куда меня это приведет лет через пять. Но а пока я смотрел на музыкантов, видел боковым зрением любимую девушку, держал ее за руку, и все было в порядке. Пока был выходной.
Я смотрел в глаза Алины и не видел ничего, потому что мой взгляд и сердце были пустыми.
– Твоя проблема в том, Артур, что ты не уважаешь и не любишь никого, кроме себя! – Говорила мне Алина во время ссор.
– Ну как же так, как это возможно? Я же уважаю и люблю тебя! – Отвечал я.
– Это я слышу уже полгода, а на деле, чем дольше мы встречаемся, тем больше я понимаю, что раньше ты, возможно, был влюблен. Я была тебе нужнее, чем ты мне. Сейчас все складывается наоборот. Мы проводим слишком мало времени вместе.
– Я работаю!
– Даже когда мы вместе, – говорила Алина, – ты все равно не со мной. Ты весь в себе и в своих мыслях о работе.
– У меня сейчас не самый простой период, ты ведь понимаешь, что это пройдет?
– А что если не пройдет? Что мне с этим делать?
Мне становилось плевать все больше с каждым днем. Я искренне не понимал, как строить отношения, когда ты работаешь. С каждым днем мысль об отношениях с Алиной заставляла чувствовать меня только усталость.
– Как ты можешь мне такое говорить? – Спросила Алина. Она плакала.