Пространство памяти
Шрифт:
— Тогда, может, с доктором Бенедиктой? — нерешительно спросил он и, вспомнив про младшую сестру Бонни, быстро прибавил: — Или с Самантой.
— Доктор Бенедикта и его жена там, — громко объявила Полли, указав пальцем на дверь. — Они хотят посмотреть новости в полночь. Будет репортаж о маршах протеста по всей стране.
— Неужели уже полночь? — ужаснулся Джонни и неосторожно глотнул еще джина с лимонадом. Конечно, будь голова у него ясной, он бы давно сообразил, что время для визитов слишком позднее. Правда,
Полли украдкой заглянула под его шляпу.
— Господи спаси и помилуй! — театрально вскричала она.
Не успел он и глазом моргнуть, как она смахнула шляпу с его головы — и девушки застыли, не сводя с Джонни глаз. Лампа под простым белым колпаком ярко освещала его лицо.
— Что с тобой приключилось? — спросила Полли. — Или это тебя так легавые разукрасили?
— В пятницу явиться в суд, — произнес Джонни, удивляясь их сообразительности. Вот уж не ожидал, что они так разволнуются.
— Свиньи! — воскликнула Джилл. — И как это только им все с рук сходит?!
— Любая система судебного принуждения есть просто орудие политической власти, — заметила Эми. — А юрист у тебя имеется?
Тут до Джонни дошло, что они не так его поняли.
— Да нет, это не легавые, — возразил он с улыбкой, хотя улыбаться ему было больно. — Просто я в пабе подрался, погорячился немного. Знаете, как это бывает!
Впрочем, он тут же увидел, что они его не понимают.
— Но ведь легавые тебя забрали? — настаивала Эми, явно не желая отказаться от своего предположения.
— Ну да... они нас разняли, — подтвердил Джонни, — только я не хотел себя называть. Думал, обойдется.
Девчонки выжидающе молчали. Он словно на чужом языке говорил.
— Вот и всё! — усмехнулся он. — Мне не впервой...
Они продолжали глядеть на него, но прежнего дружелюбия на лицах не было.
— Ты разве не принимал участия в марше? — спросила наконец Джилл.
— Нет, — ответил Джонни. — Я не марширую, я чечетку бью.
Он отпил еще, хотя теперь ему уже казалось, что девчонки переместились в конец переполненного людьми туннеля, стены которого того и гляди завалятся. Освещенные углы кухни понемногу заливала тьма. Наконец Полли заговорила — теперь в ее голосе звучала неприязнь.
— В таком случае что ты здесь делаешь? — поинтересовалась она. — Мы тут собрались после марша в защиту прав маори на землю. Это вечеринка для участников марша.
— Я же тебе говорю, — терпеливо разъяснял Джонни, — я хотел бы поговорить с Бонни Бенедиктой.
Ему казалось, что его ноги в башмаках отъехали далеко-далеко, телепались где-то там внизу и совсем его не слушались. Девчонки переглянулись.
— Сейчас спрошу, — сказала Полли и исчезла за дверью.
Из соседней комнаты вырвались на минуту звуки бурного спора, в котором принимало участие несколько голосов.
— Мне всегда хотелось научиться чечетке, — призналась Джилл, — только особых способностей к танцам у меня нет.
— Всякий может попробовать, — произнес Джонни устало.
Дверь в соседнюю комнату отворилась — но это была не Бонни, а ее мать, доктор Рут Бенедикта. Джонни не видел ее со дня похорон. Если б он не боролся с тьмой, угрожающей заполнить всю комнату, он бы посмеялся над ее удивлением.
— Вы помните меня, доктор Бенедикта? — спросил Джонни с подчеркнутой вежливостью.
Он широко улыбнулся, словно где-то рядом, за кулисой, стояла мать и внимательно следила за его выступлением, чтобы после все обсудить.
— Джонни Дарт, — напомнил он Рут Бенедикте и покачнулся.
— Джонатан Дарт! — в ту же секунду воскликнула она. — Что ты тут делаешь в такой час?
— Извините, — пробормотал Джонни. — Я не знал, что уже поздно. Мне просто Бонни нужна — минут на десять.
Эми и Джилл за спиной у Рут Бенедикты выстроились рядком у печки. Вода в чайнике, судя по звуку, закипела, однако ни та ни другая не торопились заняться кофе.
— Бонни здесь нет, — сказала доктор Бенедикта. — Она теперь живет в городе, на квартире.
— А-а, — промычал Джонни. — Я и не знал.
Доктор Бенедикта заметила стакан на краю стола.
— Кто дал ему выпить? — недовольно спросила она. Джонни слышал каждое слово, хотя она говорила тихо, повернувшись к девушкам,
— Полли! — с негодованием выпалили Эми и Джилл.
Полли в кухне не было.
— Вы не могли бы дать мне адрес Бонни? — попросил Джонни, следя, чтобы голос звучал нормально. — Или телефон?
— Зачем она тебе? — возразила Рут Бенедикта все с тем же недовольством в голосе. — Вы ведь не очень-то дружили, а?
— Она была моей пифией, — отвечал Джонни с улыбкой.
Однако, заметив суровый взгляд Рут Бенедикты, торопливо прибавил:
— Это была такая игра. Она была пифией — предсказывала, давала советы, и все в рифму. Но это не важно. У меня есть для нее подарок.
И он похлопал по карману блейзера.
— Уверяю тебя, Бонни больше не занимается прорицаниями, — сказала доктор Бенедикта, пропустив слова о подарке мимо ушей.
— Я знаю. Она больше не может... не получается, — согласился Джонни. — Я просто хотел с ней повидаться. Сегодня вроде как годовщина. Пять лет как Дженин умерла.
Доктор Бенедикта посмотрела на него с сочувствием, однако шло оно не столько от души, сколько от чувства долга.
— Да, верно, — не сразу отозвалась она. — Скоро пять лет, как мы сюда переехали. Что тебе сказать, Джонатан, не знаю. Бонни, как я говорила, здесь нет. Уверена, утром ты на все посмотришь другими глазами...